Ведьмы из Эсткарпа

Он вспомнил ее, ту, с которой бежал по болотистым равнинам, не зная еще, что она дева-ведьма, да и всего остального. Несколько раз тогда он почувствовал какую-то безмолвную симпатию между ними. Но и эти мгновенья были уже забыты.

Когда они вырвались из Сулкарфорта, она оказалась на другом суденышке. Быть может, их лодчонка оказалась удачливей. Он беспокойно шевельнулся, не желая признаться себе в собственном чувстве беспокойства, стараясь оставаться посторонним наблюдателем. Перекатившись на живот, он положил голову на согнутую руку и, повинуясь приказу собственной воли, мгновенно, как привык уже давно, уснул.

Проснулся он столь же быстро. Проспал он мало, солнце еще не сдвинулось по небосклону вниз. В воздухе пахло едой, под скалой горел костерок, и Танстон приглядывал за несколькими рыбками, насаженными на прямые прутья. Корис спал, подложив под голову топор, мальчишеское лицо его казалось теперь более усталым и осунувшимся, чем когда он бодрствовал. Дживин лежал у ручейка на животе, свесив голову. Оказалось, что он не только хороший наездник, но и умеет ловить рыбу руками.

Саймон подошел, и Танстон поднял бровь:

— Бери свою долю, — он показал на рыбу. — Не чистили, сойдет и так.

Саймон потянулся было за ближайшей к нему, но внезапная тревога во взгляде Танстона заставила его тоже поднять глаза. Широкими кругами парила над ними черная птица с уголком белых перьев на шее.

— Сокол! — выдохнул Танстон так, будто слово это означало нападение воинов Колдера.

2. Соколиное гнездо

Птица кружила над головой с присущей крылатым хищникам легкостью. Саймон успел уже заметить ярко-красные ремни или ленты, привязанные к ее ногам, и понял, что птица-то не дикая.

— Капитан! — Танстон, перегнувшись, потряс Кориса за плечо. Тот сел, по-людски потирая кулаками глаза.

— Капитан, сокольники близко!

Корис дернулся, вскочил, притенил глаза ладонью, пытаясь разглядеть медленно кружащую птицу. И четко просвистел какой-то сигнал. Медленное кружение завершилось движением, чудесным по точности и скорости: птица сорвалась в стремительный бросок. И уселась прямо на ручку топора Волта, торчавшую из травы на крошечной лужайке. Изогнутый клюв раскрылся, раздался отрывистый клекот.

Капитан склонился над птицей. Очень осторожно прикоснулся он к одной из полосок, в его руках ярко блеснула какая-то металлическая бляха. Он пригляделся к ней повнимательнее.

— Налин. Его птица. Должно быть, он в карауле. Лети, крылатый воин, — обратился Корис к тревожно переступавшей птице, — мы одной крови с твоим хозяином и между нами нет вражды.

— Жаль только, капитан, что птица не может передать такие слова этому Налину, — заметил Танстон. — Сокольники строго охраняют свои границы, а забредших к ним допрашивают только потом, если те уцелеют.

— Ты прав, бродяга!

Слова прозвучали откуда-то из-за спины. Гвардейцы как один обернулись, но перед ними были лишь трава и скалы. Неужели говорила птица? Дживин с сомнением рассматривал ее… Не доверяя магии ли, иллюзии, Саймон потянулся к единственному оставшемуся у него оружию — ножу за поясом.

Ни Корис, ни Танстон, впрочем, удивления не проявили. Они словно бы ожидали этого. Четко и медленно выговаривая слова, капитан произнес в воздух, словно обращаясь к невидимому слушателю.

— Я, Корис, капитан гвардии Эсткарпа, был выброшен бурей на побережье. Все остальные тоже из гвардии. Танстон — офицер Великого замка, Дживин и Саймон Трегарт, чужемирец, нанявшийся к нам на службу. Во имя Меча и Щита, Крови и Хлеба, прошу я у вас убежища, как принято между теми, кто не враждует, а вместе отражает общего врага.

Слабый отзвук этих слов угас. Птица вновь пронзительно вскрикнула и взлетела. Танстон сухо ухмыльнулся.

— Ну, теперь будем ждать либо стрелки в спину, либо проводника!

— И соперник будет невидимым? — спросил Саймон.

Корис пожал плечами:

— Каждому свои секреты. А у сокольников их хватает. И наше счастье, если они пошлют проводника. — Он принюхался. — Впрочем, пока судьба наша решается, можно перекусить.

Саймон обсасывал каждую косточку и попутно наблюдал за перерезанной ручьем поляной. Спутники его явно относились к своей участи философски. Откуда взялся голос, Саймон тоже не понимал. Но он уже научился оценивать ситуацию по поведению Кориса. Раз капитан спокойно ожидает, быть может, впереди не битва. Хотелось все-таки узнать что-нибудь о хозяевах этого места.