Утраченная реликвия...

– Все так серьезно? – глядя в сторону, спросил Светлов, когда официантка ушла.

Юрий вздохнул.

– Дима, – сказал он, постукивая тлеющим кончиком сигареты по бортику керамической пепельницы, – зачем ты задаешь такие вопросы? Был клуб, в нем происходили убийства, замаскированные под несчастные случаи, а потом это кончилось – и убийства, и клуб, и в особенности его организаторы. А ты спрашиваешь, серьезно ли это.

Кстати, где твой диктофон?

Глядя ему в глаза, Светлов опустил руку в карман пиджака, вынул оттуда плоскую коробочку диктофона и открыл крышку. Кассеты с пленкой внутри не было.

– Всегда со мной, – сказал он. – Но это не означает, что он включен двадцать четыре часа в сутки. Батарейки тоже денег стоят, и я не хочу тратить пленку на твои уклончивые междометия. Знаешь, тебе повезло, что ты имеешь дело со мной, а не кое с кем из моих коллег.

Ты крайне загадочный тип, Юрий Алексеевич, а у журналистов это вызывает вполне определенную реакцию.

Даже на догадках, которые у меня имеются в отношении тебя, можно построить настоящую сенсацию. А ведешь ты себя как дурак. Играть в молчанку – самая проигрышная тактика, когда имеешь дело с идущим по твоему следу журналистом. Молчание только подогревает интерес, тебя начинают преследовать, следить за каждым твоим шагом, отравлять тебе жизнь и публиковать в печати глупейшие домыслы, причем в таких количествах, что судиться с газетой бессмысленно – никаких денег не хватит, чтобы отреагировать на каждую напечатанную про тебя глупость судебным иском.

– Угу, – сказал Юрий. – Это угроза?

– Чудак, – Светлов болезненно усмехнулся и тоже вынул из кармана сигареты. Юрий удивленно приподнял брови – это было что-то новое. – Чудак, – повторил Светлов, неумело закуривая. – Знаешь, в чем твоя самая главная странность? Вот если, к примеру, представить себе идеального современного обывателя, коренного москвича, не обремененного излишней ученостью и тяжким наследием пяти поколений российских интеллигентов, представить наиболее разумную с его точки зрения линию поведения в той или иной ситуации, а потом все это умножить на минус – то есть перевернуть с ног на голову, – то как раз и получишься ты.

Юрий пожал мощными плечами.

– Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, – признался он.

– Вот именно, – жуя фильтр сигареты, сказал журналист. – Не понимаешь. В этом-то, наверное, и секрет.

Ты не понимаешь элементарных вещей, а все вокруг, похоже, не понимают чего-то, что очевидно для тебя. Эх, Юрий Алексеевич! Грохнут тебя когда-нибудь, и интервью дать не успеешь.

В дверях кухни возникла официантка с подносом.

– Как жена? – спросил Юрий, меняя тему. – Дочка как?

Светлов улыбнулся.

– Все в порядке, – сказал он. – Лида привет тебе передает, а дочка велела попенять дяде Юре, что до сих пор не зашел познакомиться.

– Так прямо и велела? – дочери Светлова не исполнилось еще и года, и Юрий об этом прекрасно знал. – Строгая у тебя растет дамочка. Впрочем, она права, я таки повел себя по-свински. Как-то незаметно время пролетело. Оглянуться не успел, а уже весна. Долго мы с тобой не виделись!

Официантка выставила на стол тарелки с заказанной ими едой. У нее была стройная фигурка и миловидная мордашка хорошо ухоженного домашнего зверька. Светлов потушил в пепельнице длинный бычок с изжеванным фильтром, придвинул тарелку поближе к себе и набросился на еду со зверским аппетитом человека, чей организм еще находится в процессе роста.

– Полгода, – промычал он с набитым ртом.

– Что? – рассеянно пересппосил Юрий, который думал о своем.

Светлов сглотнул, вытер губы салфеткой и повторил:

– Мы не виделись полгода. Я думал, ты куда-нибудь уехал.

Юрий покачал головой, нерешительно вертя в руке вилку.

– Не то чтобы уехал, – сказал он. – Скорее уж ушел. Во внутреннюю, так сказать, эмиграцию. Лежал на диване, смотрел телевизор, гулял в парке и лечил нервы водкой. Знаешь, Адреналин был очень интересным человеком – сумасшедшим, конечно, но в его сумасшествии прослеживалась простая и очень заманчивая логика.

Словом, это было чертовски заразное сумасшествие, и чтобы вылечиться… Короче говоря, я не стану излагать тебе суть его идей, потому что, во-первых, боюсь рецидива, а во-вторых, потому, что у тебя семья.

Светлов отодвинул от себя опустевшую тарелку и задумчиво поиграл вилкой.

– Значит, эксклюзива не будет, – сказал он. – Ну и черт с ним, в конце-то концов. Если разобраться, разум нам дан именно для того, чтобы контролировать инстинкты, в том числе и охотничий. А в твой разум, Юрий Алексеевич, я верю, даже помимо, собственной воли. Ты как будто знаешь что-то, чего другие не знают. Черт с ним, с эксклюзивом. Расскажи лучше, как жизнь. Так и собираешься лежать на диване в обнимку с бутылкой? А то, может, обратно к нам, в редакцию? Подыщем тебе должность, и будем мы с тобой, как в добрые старые времена, вдвоем на задания ездить…