В первый вечер Кэндейси сказала: «Ты так меня оттрахал, что мне показалось, будто вас было семеро».
Я смотрю на Джерри. В этом ракурсе он очень на меня похож. Дэвид, к счастью для него, похож на меня меньше. Но я повторился в них, это бесспорно. А потом скоренько смылся. Если общество оставляет вам выбор – слушать вопли младенца или сходить на вечеринку без жены, то не надо удивляться, что матерей-одиночек на Западе становится все больше. Я прекрасно знаю, что Джерри обо мне думает, он сам мне сказал. Он думает, что я считаю себя Джеймсом Бондом и заваливаю всех девиц, какие попадутся под руку.
А Дэвид воображает, будто я что-то вроде сверхчеловека:
– Слушай, па, знаешь, тебе уже не надо скрывать свою суперсилу.
Чем хорошо снимать все время разных девиц: им всем можно говорить одно и то же. Очень удобно.
Джеффри показывает мне бутылку «Шато-О-Брион» 1929 года.
– Эй! Пора ее распить, я по дороге нашел целый ящик, почему бы не попробовать? Остальные я раздал своей группе!
– Осторожней, вы же принимали таблетки…
– What the hell! Come on! Enjoy![71]
Джеффри откупоривает французское марочное сухое вино и делает изрядный глоток.
– Bay! Хорошо бы, конечно, еще и проветриться, но это сущий нектар…
– Думаю, нам всем неплохо было бы проветриться, – говорит Энтони. – Где вы взяли эту бутылку?
– Спок, я только позаимствовал, моя контора все оплатит, don't worry be happy…[72]
Я пью из бутылки. Старая пурпурная жидкость урожая 1929 года стекает в горло, как последняя ласка, как поцелуй дьявола. Правильно, что не отказался, вино расслабляет. Я протягиваю бутылку Энтони, но он качает головой.
– Нет, спасибо, я не пью, я практикующий мусульманин.
– Вашу мать! А я иудей! – кричит Джеффри, хватая «О-Брион» за горлышко и опрокидывая его в открытый рот. – Так ты хочешь, чтобы мы все погибли? Рад, что твои дружки такое натворили?
– Come on! Мы не знаем, кто это сделал. Could be anybody.[73]
– Ладно, хватит, убийцы-камикадзе – это ваши штучки. Вы взрываете себя в пиццериях, и Аллах вас вознаграждает.
Энтони оскорблен.
– Блин, я мусульманин, но я не фанатик, give me a break, man.[74]
– Не нервничай, Тони, – говорю я, забирая пузырь, – просто нельзя мешать винишко с антидепрессантами, он в отключке, вот и все.
– ОК, я в отключке, – взвился Джеф, – я в отключке, потому что еврей и педераст, так что ли? Может, это я тараню самолетами башни и гроблю невинных людей, только чтобы уничтожить государство Израиль?
Уф! Я делаю добрый глоток вина 1929 года и принимаюсь изображать Бутроса Гали.
– Слушай, я христианин, он мусульманин, ты иудей, а это значит, что мы все трое верим в одного и того же Бога, ОК? Так что успокойся. Надо только молиться, как положено в наших трех религиях, тогда у Бога будет втрое больше шансов нас услышать и открыть эту чертову дверь, goddam door!
Вино прекращает религиозные войны. Энтони неправ, что не попробовал. Он снова садится и опять нажимает кнопки на мобильнике. Джеффри с бульканьем вливает в себя вино:
– И ведь даже не кошерное!
Джерри ржет, я тоже. Дэвид все мечтает. Лурдес по-прежнему висит на шторах. Как бы я хотел рассказывать о невероятных перипетиях, об удивительных поворотах событий, но правда есть правда: не происходило ровно ничего. Мы ждали, что нас спасут, но никто нас не спасал. Воняло паленым паласом и батончиками «Марс», плавящимися в конфетных автоматах несколькими метрами ниже, в брюхе чудовища.
9 час. 14 мин
У меня большой зуб на изобретателя офисного парашюта: почему эта идея пришла ему в голову только после трагедии? Ведь ничего тут сложного нет: не мог, что ли, подумать об этом раньше, кретин несчастный? Как бы мне хотелось увидеть сотни мужчин и женщин, бросающихся в пустоту с рюкзаком за спиной, и как их парашют раскрывается над Плазой. Как бы я хотел посмотреть на них, парящих в синем небе на зло земному притяжению и террористам, мягко приземляющимся на бетон, падающим в объятия пожарных.
А архитекторы, решившие, что у зданий не будет пожарных лестниц? Лестницы есть во всех нью-йоркских билдингах, кроме тех, где слишком много этажей, а значит, где они нужнее всего. Они не очень красиво смотрятся на башне? Учтите, эстетика убивает. Что, невозможно было вообразить себе пожарную лестницу в 110 этажей?
71
Плевать! Поехали! Твое здоровье! (англ.)
72
Расслабься, лови кайф (англ.). Слова из известной песни Бобби Макферрина.
73
Что ты несешь!.. Это может быть кто угодно (англ.).
74
Отвяжись (англ.).