Разбитые маски

Третья категория была самой неприятной. В нее входили как работающие женщины, так и домохозяйки. Профессии и привычки значения не имели. Но нечто общее все-таки было. На лицах у этих женщин было написано, что их обманывают и они это хорошо понимают. Деньги за уроки они выдавали так неохотно, будто это была плата шантажисту. Объяснять что-либо было бесполезно. Такие женщины считали, что их дети – жертвы алчных, неразвитых и нахальных учителей, которые приходят только за деньгами, а вовсе не затем, чтобы дать какие-то навыки ребенку. Для них все были врагами, в том числе собственные мужья. На глазах Ольги уже распалось два таких брака. Мужчины просто уходили, детям же некуда было деваться. Чаще всего учительница увольнялась, понимая, что она куда счастливее своих питомцев. Те не могут отправить мать в отставку, заявить, что она заедает их жизнь. Они даже осознать этого чаще всего не в силах.

Мать Леночки относилась к четвертой категории. Последней, которую успела выделить Ольга. Возможно, подвидов существовало намного больше, но у нее было слишком мало учеников, чтобы составить полную картину. Леночкина мать была идеалом, насколько это вообще возможно. Она не преувеличивала способностей дочери, хотя лелеяла тайные надежды. Никогда не вмешивалась в ход занятий. Исправно платила. Осведомлялась о здоровье и настроении учительницы. В те дни, когда приходила Ольга, в ванной висело ее личное полотенце. Леночкина мать пыталась сделать гувернантку частью семьи. Не заискивала перед ней, никогда не баловала, не позволяла себе хамского, высокомерного тона, которым зачастую говорили внезапно разбогатевшие женщины. Короче, она была единственной в своем роде. Леночка была бездарной ученицей, но ее мать – очень талантливой хозяйкой. Может быть, поэтому Ольга до сих пор не высказала ей всей правды.

Правда, Леночкина мать никогда не переплачивала.

«Неужели у меня на лице было все написано? – подумала Ольга. – Наверняка она испугалась, что я откажусь от занятий. Отсюда лишние деньги. Леночка безнадежна, но она так хочет играть… А ее мать так же сильно хочет, чтобы желание дочки осуществилось. Ни та ни другая никогда не скажут об этом вслух, но все выразят взглядами. Нет, я могу не возвращать этих денег, но, если такое случится еще, обязательно укажу на ошибку».

Метро было совсем рядом, но Ольга медлила. Нахмурившись, подошла к обочине, подняла руку. Через мгновение остановилась машина. Женщина назвала водителю тот переулок в центре, куда вчера отвозил ее Илья. Почти машинально. И только когда машина миновала первый поворот, осознала, куда идет.

Ольга попросила остановить машину рядом с рестораном. Внутрь заходить не собиралась, хотя ей и уплатили за уроки. Зачем бросать деньги на ветер. Женщина окинула взглядом дома на другой стороне улицы и сразу узнала подворотню, куда накануне скрылся Илья. Судя по всему, именно там и располагался офис, где работала Камилла.

Она пересекла улицу и нырнула в сырой, прохладный зев подворотни. Что-то слегка чавкало под ногами, здесь стояли какие-то странные лужи. Дождей не было уже давно. Ольга, подняв голову, сразу определила, откуда взялась вода. Она по наклонной плоскости стекала из внутреннего двора. Туда выходили окна многих контор, над которыми выпирали уродливые наросты кондиционеров. С них и капало.

Но куда именно заходил Илья? Она остановилась во дворе, читая таблички на дверях Загадочные названия ничего ей не говорили. Но, вчитавшись повнимательней, она решила, что одна из фирм имеет отношение к компьютерам. Скорее всего, Илья был именно здесь.

Вахтера в подъезде не оказалось. Она беспрепятственно поднялась на второй этаж, открыла несколько дверей на площадке, задавая везде один и тот же вопрос: где найти Камиллу? Наконец ей ответили утвердительно. Оказалось, та ушла на обед (поздновато, отметила про себя Ольга). Но работала Камилла именно тут.

Женщина поближе подошла к столу секретарши и почти виновато спросила, нельзя ли навести кое-какие справки.

– У Камиллы? – удивилась та. – Ну так подождите, она сейчас придет.

– Нет, у вас. Скажите, вчера к вам не заходил Илья Сергеевич?

– Кто? – удивилась девушка. На ней была такая прозрачная блузка, что можно было пересчитать все ребра. Казалось, что девушка мерзнет, она была хрупкой и, несмотря на косметику, выглядела ребенком.

– Илья Сергеевич Русаков, – уточнила Ольга. – Он был вчера у вас?