Разбитые маски

Такие утешения имели обратный эффект. Чем дольше Ольга выслушивала советы подруг, тем яснее понимала – положение безнадежно, случилось что-то страшное и на благополучный исход надеяться глупо. Но она им не возражала. Ведь все эти нелепые утешения произносились от чистого сердца…

И наконец явилась Ирина – бывшая жена Виталия. Она пришла без предупреждения, впрочем как всегда. В дверь позвонили, и Ольга открыла, даже не взглянув в глазок, настолько привыкла к визитерам. Но, увидев, кто стоит на пороге, машинально отступила назад. Это было непроизвольное движение испуга – как-то Ирина отхлестала ее по щекам. Это случилось на глазах у многих свидетелей, в зале суда, где было, наконец, вынесено решение о разводе… Ольга ни за что не явилась бы на это судилище, но Виталий так просил прийти и поддержать его морально. Женщина знала, что он боится бывшую жену, пошла и до сих пор не могла себе этого простить.

– Добилась своего? – спросила гостья, переступая порог и втаскивая за собой долговязую, смущенную девочку. – Вот, Таня, посмотри на убийцу твоего папы!

Без всякой паузы женщина ударилась в слезы. Девочка хмуро рассматривала потрепанный, забрызганный известкой коврик. А ее мать истерично, декламационным тоном рассказывала о своей нелегкой судьбе, разрушенном семейном счастье, упомянула даже тяжелые роды, детские болезни единственного ребенка…

Ольга стояла, опершись спиной о дверной косяк, и считала про себя до десяти, потом до тридцати, до ста… Она старалась не слушать и молила Бога только об одном – чтобы та наконец поняла, как некрасиво и глупо себя ведет, и ушла. Хоть бы дочки постыдилась, ведь той стыдно, даже подросток понимает больше, чем Ирина…

А гостью все больше злило молчание хозяйки. Она повысила тон и уже начинала кричать:

– Думаешь, я не знаю, что ты с ним сделала? Все понятно, дурак сообразит!

– Что вам понятно? – перебила Ольга. Она не могла больше молчать.

– Ты со своим любовником убила его, а труп спрятала, чтобы получить всю квартиру! Но тебе это не светит, успокойся!

Ольга, будто защищаясь, подняла руку:

– Что вы говорите?! Вы же понимаете, что это ложь, как вы можете!

Но это слабое возражение только еще больше завело Ирину. Та вылила целый поток грязи, не стесняясь в выражениях и как будто совершенно не принимая в расчет стоявшую рядом дочь. Ольге было сообщено, что та ни единой минуты не любила Виталия, а только зарилась на московскую квартиру с пропиской. Что она довела его до болезни своими требованиями денег, из-за этого он буквально убивался на работе. Что еще до брака у Ольги были любовники (в большом количестве), а теперь их стало еще больше, ведь она – завидная невеста. Но только пусть она успокоится и успокоит на этот счет своих хахалей – есть кому заступиться за ограбленного ребенка! Тут вперед была вытолкнута Таня, все еще не поднимавшая глаз и не сказавшая ни слова. Эту девочку Ольга тоже видела на бракоразводном процессе. И при той безобразной сцене с пощечинами дочь Виталия тоже присутствовала.

Ольга старалась не слушать незваную гостью, но сделать это было трудно – та говорила на повышенных тонах: о правах на наследство, о том, что после ухода папы дочка сразу стала хуже учиться, о неуплаченных алиментах…

– Но ведь его нет, кто же будет платить? – слабо возразила Ольга.

– Плати ты… – Эта элегантная, подтянутая дама с двумя дипломами о высшем гуманитарном образовании порой выражалась языком торговки семечками. – Он же не умер, нет? Значит, придет судебный исполнитель и опишет тут все, чтобы ребенок не пострадал… – И, неожиданно узрев на стене покосившееся зеркало в тяжелой раме, победоносно ткнула пальцем:

– Это, между прочим, мы вместе покупали! И кровать, и комод тоже! Это антиквариат, если тебе известно, что это такое! Я его собирала!

Сказанное было наглой ложью. Ольга знала историю каждой вещи в этой квартире, бывшей квартире родителей Виталия. То, что гостья называла антиквариатом, было мебелью, переходящей из поколения в поколение в семье Виталия. «Но, может быть, Ирина сама верит в то, что говорит? В таком-то состоянии…» И женщина махнула рукой:

– Берите все.

Это было ошибкой. Ирина, приготовившись к долгому сопротивлению, больше разозлилась, чем обрадовалась. Возможно, ее задел усталый, равнодушный тон хозяйки или то, что скандал явно пошел на убыль, не получая свежей пищи. Она замолчала, неожиданно покраснела и, схватив дочь за плечо, развернула ее к дверям. Та повернулась, как заводная, и первой вышла на лестницу.