Последний заезд

В последующие годы, на других родео у меня завязывались отношения со многими и многими наездницами. Прерия Роз Хендерсон оказалась вполне чувствительной барышней, когда проникнешь за фаянсовый фасад. Я познакомился и с Трюкачкой Лорой, и с Кити Канутт. И с Лизой Хастингс. Все они были отличными наездницами, но до Сары им было далеко. Если Кити Канутт была волевая и мощная, то Сара была сама мощь. Если Лиса Хастингс могла управлять лошадью лишь при помощи одних коленей и щиколоток, то Саре достаточно было для этого бедер и намеков. Добрую Прерию Роз как будто качала в колыбели добрая мать-земля, но Сару расщепила снизу молния. В нашем крытом фургоне еще посверкивали остатние искры этой молнии, когда нас грубо прервали вопли неописуемой муки, несшиеся с арены.

— ОЙ, ДЬЯВОЛ, ОТПУСТИ, СДАЮСЬ, СДАЮСЬ, СДАЮСЬ, ОЙ, ОЙ, ОЙ!

Глава семнадцатая

Отсосут немного яду

Вопли длились и длились, не ослабевая, и такая звучала в них мука, что, казалось, они продлятся до конца дней. Но звук изменился. Вопли перешли в вой, а вой — в придушенные ругательства. К тому времени, когда Сара и я приняли презентабельный вид и подбежали к ограде арены, ругательства сменились слабыми стонами и шепотом.

— По-моему, самое интересное мы пропустили, — сказала Сара.

Фургон с рингом стоял напротив самых дорогих мест. Точно там, где я его поставил бы, будь я дошлым антрепренером, как мистер Хендлс. Только на этот раз он сам себя перехитрил. Фургон стоял так близко к трибуне, что народ полез на арену, чтобы поучаствовать в действе. На ринге сестра О'Грейди открыла свою медицинскую сумку и поливала чем-то окровавленный зад Фрэнка Готча, поливала чем-то, похожим на йод, и, судя по ее ухмылке, получала удовольствие от процедуры. Глаз ее не было видно. Они были за темными очками. Я впервые видел темные очки не на слепом. Вся задняя часть бедер Готча была в кровавых лохмотьях, а сам он лежал ничком в углу ринга и грыз стяжную муфту, чтобы не скулить. Три пинкертоновца в трех других углах пытались поддерживать какое-то подобие порядка. Двое из них распахнули пиджаки, демонстрируя кобуры под мышками, третий держал в руках короткоствольную двустволку. Всякий раз, когда Готч издавал громкий крик, он резко оборачивался с ружьем — убедиться, что борец не набросится на него, ослепнув от ярости. Сара громко захохотала.

— Кажется, большой обормот сегодня напал не на ту скотину. — Она повернулась к зевакам у ограды, — Кто это был? Пума? Медведь?

— Индеец, — ответили они хором.

— Ага, чудной, низенький, круглый индеец, — пояснил один из них, — С челюстями, как у каймановой черепахи. Он, верно, подумал, что ежели Готч носит на шее покупные зубы, у них будет матч — кто кого загрызет.

— Пастор Монтаник! — догадался я, — Вот на кого намекал Сандаун. А как это было?

Сюжет по кусочкам рассказали нам два десятка свидетелей, наперебой, с добавлениями и отступлениями. По их словам, мистер Готч и мистер Хендлс и почти все остальные считали само собой разумеющимся, что противником будет Джордж Флетчер. Кто не слышал его обещания в первый день? Кто не видел, как он поддевал великана, нарядившись Миссис Мистерией? Согласно презрительному предуведомлению мистера Хендлса, Джордж Флетчер поставил свой пятицентовый зубной протез против чемпионского пояса Фрэнка Готча.

— Это более серьезный гандикап, чем двадцать к одному, — возвестил Билл Коди, картинно восседая на своей красавице соловой. — Так что матч будет серьезный. Все захваты разрешены, время не ограничено; кто первый крикнет «сдаюсь», проигрывает все.

— Волосы, шкуру и все, — с садистским удовольствием подтвердил Готч. — Я задумал сделать хорошенький кисетик из одной части дяди Джорджа. Только шнурка не хватает.

Но вместо Джорджа Флетчера Сандаун Джексон вывел на ринг человека, явно не довольного этим и напоминавшего большой круглый ком глины. Сандаун представил его как Пастора Монтаника Чертобоя, абсолютного чемпиона по индейской борьбе штатов Айдахо, Вашингтон, Орегон и части Северной Калифорнии. Последовали протесты, жалобы и крики: «Жульничество». А если у этого неприглядного кома глины — вши? А если у него припрятан томагавк? Пастор Монтаник стоял в углу с кузеном Сандауном, а игроки, начальники родео и все остальные, кто мог докричаться друг до друга, спорили между собой. Готч настаивал, что ему был обещан Джордж Флетчер и ему нужен Джордж Флетчер, а не какой-то запасной недоумок, который даже не понимает, куда его затащили, но Джорджа Флетчера в наличии не было (Луиза предусмотрительно выманила его на реку, посулив более приятную схватку и более осязаемый приз), и зрители стали проявлять нетерпение. Мистер Келл спустился с помоста, чтобы обсудить вопрос с мистером Коди. Коди настаивал, что судьи должны приостановить состязания, пока не пристыдят трусливого Флетчера, чтобы вылез из своей норы, и не втолкуют ему, что нельзя вести себя как мартышка в обществе гомосапиенсов. Мистер Келл возразил, что пристыдить Джорджа Флетчера негде и нечем и, больше того, ему до черта надоел этот ор! Если никто бороться не хочет, то убирайте к богу этот катафалк с арены, потому что скоро стемнеет и с северо-востока заходит грозовая туча, а им, ей-богу, надо закончить родео! Зазывала увидел, что дело принимает неприбыльный оборот.