У Элли, как и у классической Золушки, есть злобная мачеха, избалованные...
— Стой, глуши моторы! — скомандовал крепкий молодой парень с цыганистым смуглым лицом.
Тон команды был вполне будничным, враждебности к нам или какой-то особой настороженности он не проявлял, так, обычная проверка на блоке. Приходилось наблюдать.
Когда водилы команду выполнили, он крикнул:
— Личному составу отойти от техники, регистрируем всех проезжающих. Затем техника досматривается. Если не нравится — разворачивайтесь и валите обратно, ищите переезд с другими правилами. Если при вас есть раненые или покусанные — лучше скажите сразу. Чтобы потом проблем не было.
— Нет никого, — ответил Зудин, явно решивший выступить за главного, козырнув майорскими погонами. — Четверо в бэтээре, ещё трое в «бардаке».
— Тогда давайте на блок, запишем всех, — сказал смуглый. — Документы хоть какие у всех есть?
Я вопросительно глянул на майора, тот кивнул уверенно:
— Ну куда мы без бумажки? Всегда при себе, не боись.
За стену блока нас вроде и не конвоировали, но страховали и следили за каждым шагом, с разных направлений. Задумай мы чего дурное — в секунду бы всех положили, без проблем.
Блок внутри выглядел тоже серьёзно, не хуже, чем снаружи. Не поленились над головами даже тент натянуть. Местами брезент, местами масксеть. А что, правильно, уже летняя жара пошла, а разморенный на солнце часовой уже не часовой, а что-то вроде такого. Не годится.
Кто-то слегка тронул меня сзади за рукав, я обернулся. Рослый мужик в военном камке показывал рукой куда-то в сторону:
— Туда давай.
— Что? — не понял я, оборачиваясь, куда сказано, и в ту же секунду полетел мордой в землю, почувствовав, как мощной и быстрой подсечкой из-под меня выбили ноги, а руки ловко заворачивают за спину.
Ударился я с маху всей грудью, умудрившись, по крайней мере, не разбить всерьёз морду, но дыхание сбилось, и вкус крови во рту появился. Чьи-то подошвы наступили мне на ноги, тяжёлое колено в наколеннике уперлось в поясницу так, что я матерно застонал. А затем началась суета, дикий крик, ор, угрозы всех завалить, если рыпнемся, с меня сдирали автомат, путаясь в трёхточечном ремне, из кобуры выдернули «Грача», кто-то старательно крутил мне руки, сквозь этот шум проскочил возглас Зудина: «Не дёргаемся! Сдаёмся!» — явно адресованный нам.
С треском затянулись врезавшиеся в кожу наручники на запястьях, заставив выматериться повторно, чей-то голос говорил в рацию: «Взяли! Всех взяли, можно забирать!» — и я понял, что взяли нас по-настоящему, без вариантов и возможности дёрнуться.
— Встали, встали, не разлёживаемся! — крикнул кто-то.
Меня, подхватив под мышки, рывком поставили на ноги, и только сейчас я понял, кому мы попались — на рукаве мужика, стоящего передо мной, была похожая на секиру буква «Ф» в круге. «Фармкор».
— Как же вы мне надоели, а… — сказал я этому самому мужику. — Кто бы только знал.
Тот никакого внимания на мои слова не обратил, лишь скомандовал своим:
— Выводи.
Валера Воропаев
31 мая, вторник, день
Ждать Рубцова пришлось больше суток. Связались с ним быстро, тот Валеру тоже вспомнил сразу и чваниться не стал, вышел на прямую связь, пообещал увидеться, но вырваться сразу не мог. Валера даже предложил встретиться где-нибудь в Заволжье, но Рубцов отказался:
— Мне всё равно на плотину надо по плану, я на катере. Там увидимся. Просто дел невпроворот, сам понимаешь.
— Ладно, как скажешь, всё равно загораем.
— Давай, удачи, увидимся.
Скучать особо не пришлось. Никитин, сменившийся с дежурства, пригласил на уже банальные шашлыки с водкой. Но, учитывая, что круг доступных развлечений в последние месяцы вообще сузился до невозможности, Валера принял приглашение с радостью.
Расположились в рощице, выросшей по вершине дамбы, неподалёку от батареи гаубиц, с видом на воду, на лёгком свежем ветерке, возле, как называл гостеприимный хозяин, «жилого городка», представлявшего скопление строительных бытовок, в которых и жило местное руководство. Прямо перед крылечком бытовки Никитина, которую он делил со своим сменщиком, ушедшим на вахту, был сколочен добротный стол и две скамейки возле него. А вот мангал выглядел старым — серьёзное сооружение из толстого железа, заметно поржавевшего.
— Притырили где-то мангальчик? — поинтересовался он.
— Ладно, «притырил»! — возмутился Никитин, раскладывавший шампуры над горячими углями. — Свой собственный, с дачи. У меня до дачи отсюда три километра, но за Городец сейчас и не сунешься. А как начали здесь окапываться, так я не поленился, сгонял за нужной вещью.