Любовь.ru. Любовь и смерть в прямом эфире

Люська отправляется на диван, к Залесской. Что-то она сникла в последнее время, Апельсинчик. Пожалела уже? Да, красавицей быть проще. Люська к тому же безумно любит своего Сережу, а Виолетта свободна. Комплексов у нее нет, флиртует напропалую и с Суворовым, и с Кучеренко. Инженер маслеными глазами косится на камеру: «Маня! Я не виноват: меня заставили!»

Они все чуть-чуть выпили, поэтому раскованны. На глазах у всей Москвы и Московской области — самая обычная вечеринка. Стол с закуской, музыка, танцы, легкий флирт. Вот уж точно: вид в замочную скважину. Любе отчего-то становится неловко и противно, она идет на кухню. Телефон звонит: Стас, как всегда, ехидствует:

— Смотришь?

— Допустим.

— Прими мои выражения соболезнования. Боюсь, тебе не достанется и белого сайкинского носочка. Ни кусочка. Ставлю на Виолетту.

— Сочувствую, — ехидствует и Люба. — Она прочно занята.

— Вот именно. Боюсь, скоро ты и Градова потеряешь. Ох и девка! А ноги, а? Ты ночью не смотрела?

— А что было ночью?

— Она раздевалась!

— Ты, разумеется, этого дождался.

— Разумеется.

— На работу не проспал?

— Так все ж проспали. То есть коллеги.

— И первым делом вы обсудили Виолетту?

— А то! В подробностях. Твоя же Люська под одеялом переодевается!

— Молодец!

— Как думаешь, кто вылетит первым?

— Градов. У него самый низкий рейтинг.

— Все-таки это они здорово придумали. С «Игрой».

— Не они. Реальное телевидение существует с двухтысячного года.

— Да какая разница? Интересно же!

— Погоди: через неделю надоест.

Любе завтра на работу, ему — тоже. Смотреть, как ложится спать Виолетта, Люба не собирается, а он… Да черт возьми! Совершенно неожиданно Люба начинает рыдать: Виолетта самая настоящая красавица. Она нравится мужчинам! Всем без исключения! Да чтоб ей шею себе сломать, в самом деле!

«Черное»

К субботе жизнь в особняке начнет потихоньку приедаться зрителям. Участники «Игры» друг к другу вполне корректны, интриг не плетут, ведут себя спокойно. Должно произойти что-то чрезвычайное, чтобы удержать интерес огромной аудитории к «Игре на вылет». Единственный вопрос, который пока еще волнует всех: кто же покинет «Игру» первым?

Люба же отмечает, что роман Серафимы Евгеньевны и пенсионера Кучеренко развивается слишком вяло. Яков Савельевич запал на Виолетту? Очень может быть. Но против Сени у него никаких шансов.

И отмечает она также, что обитатели особняка чувствуют, как растет рейтинг Сени Сайкина. Они ничего не знают, связь с внешним миром отсутствует. Но чувствуют. Исподтишка начинают Сеню доставать. Спокойно себя ведет только Виолетта. Она уверена, что не кандидат на вылет в этот раз. Остальные же волнуются и начинают потихоньку ворчать.

Вторник, день, сайт «www.igranavylet.ru», прямой эфир

Люба решилась потратить немного денег и заглянуть на сайт «igranavylet.ru» днем, посмотреть, что же происходит в особняке. Интересно, что же делают участники, чтобы не стать к концу недели аутсайдерами?

…Пенсионер Кучеренко за мольбертом. Расположился спиной к видеокамере, чтобы было видно, как он работает, пишет масляными красками кусочек комнаты. Оказывается, они все прекрасно знают, где именно в комнате находится камера! Странное это занятие: писать интерьеры. Есть художники — пейзажисты, есть анималисты, маринисты и т. д. и т. п. А такие как называются? Интерьеристы? Очень может быть.

Получается у Якова Савельевича неплохо. Работает он старательно и четко. Пока это только набросок; но Серафима Евгеньевна Ирисова, которая крутится рядом и внимательно наблюдает за работой, то и дело умиляется:

— Какая прелесть!

Почему-то он выбрал искусственное освещение. Плотные шторы задернуты, на тот угол, что облюбовал Кучеренко для своей картины, мягко падает неяркий свет электрической лампочки. Серафима Евгеньевна, сидя в кресле перед журнальным столиком, раскладывает пасьянс. Вообще, как отмечает Люба, она очень много времени проводит в комнате у пенсионера.

— Яков Савельевич, сошелся! Сошелся же! Кучеренко вздрагивает:

— А? Что?

— Сошелся сложнейший пасьянс! Ах, я загадала желание!

— Какое?

Серафима Евгеньевна вдруг краснеет:

— Ну, это нельзя говорить… Кучеренко подмигивает: