Любовь.ru. Любовь и смерть в прямом эфире

— Хочу вина-а, — капризно тянет Виолетта.

— Сопьешься, — говорит Зося. Симпатии участников «Игры» определенно на стороне Серафимы Евгеньевны, блондинка со своим хамством всех давно достала. Она одна против всех, но ничуть этим не смущается. У Виолетты прекрасные активы: длинные ноги и высокая грудь.

Ситуация за столом накаляется: Кучеренко ухаживает за блондинкой, подливая ей вина в стакан. Но выражение лица у него при этом кислое.

— А мне, Яков Савельевич? — кокетничает Серафима Евгеньевна.

— Вам нельзя, еще коньки отбросите, — грубит Виолетта. — Это мой молодой, здоровый организм…

— Твой молодой, здоровый организм напрашивается посуду мыть, — хмыкает Люська. — Направь свою энергию на мирные цели.

— Куда хочу, туда и направляю, — хамит Виолетта.

— Давайте после ужина устроим танцы! — жалобно предлагает Серафима Евгеньевна.

— Обязательно! — кивает Зося. — Вы с Яковом Савельевичем замечательно танцуете вальс!

— И я! И меня научили! — тут же влезает Виолетта. — Тоже хочу танцевать вальс!

Градов, сидящий рядом с ней, тут же заботливо подливает блондинке вина в стакан:

— Давай разогрейся как следует.

— Ах, почему здесь нет гитары! — вздыхает Серафима Евгеньевна, — Я люблю петь старинные романсы!

— Вот и надо было гитару с собой брать, а не карты, — ворчливо замечает Люська. Все внимание приковано к Кучеренко и его дамам, и видно, что это обстоятельство Апельсинчика слегка раздражает. Как и каждый из участников, она постоянно помнит о рейтинге.

— Нам только самодеятельности не хватало! — хмыкает Виолетта.

— Заводим пластинку! Леша! — поднимается из-за стола Зося.

— Чур я! Чур я! — хлопает блондинка в ладоши. — Я иду танцевать!

— Ты иди посуду мыть, — набрасывается на нее Люська. — Что я вам, папа Карло каждый вечер упираться?

— Но почему я? Почему?!

— Потому что ты. Давай поднимайся.

Под таким напором Виолетта не выдерживает и поднимается из-за стола. Люська тут же сует ей в руки гору грязных тарелок:

— Топай. И смотри — не разбей.

Как только Виолетта скрывается на кухне, Апельсинчик подмигивает Кучеренко:

— Яков Савельевич! Давайте!

Тот явно нуждается в инструкции: как ухаживать за женщиной. Делать выбор для Кучеренко мучительно. Он всецело полагается на мнение своих соперников по «Игре». Встает и направляется к Серафиме Евгеньевне:

— Разрешите?

Та довольна. Наконец-то все стало на свои места! Предназначенный ей мужчина выполняет свою функцию. Этот роман был запрограммирован с самого начала, и если бы не Виолетта…

Но та сдаваться так просто и не собирается. Возвратившись за новой порцией тарелок, задерживается в гостиной и, развалившись на диване, принимает эффектную позу. Люська косится на нее, фыркает:

— Каждую красавицу надо для начала непременно поставить под душ. И посмотреть, что от нее останется.

— Что-что-что? — Музыка негромкая, и Люськину реплику прекрасно слышно. Виолетта томно улыбается: — А фигуру? Тоже под душ?

— Подумаешь! — фыркает Люська. — Фигура там! Все вы одинаковые!

— Это я одинаковая?! Между прочим, вы обратили внимание, какая у меня маленькая ножка?

— Тише ты! — делает ей замечание Зося. — Не видишь, люди танцуют?

— Ну и пусть! Вот у тебя, Зоська, как у мужика, почти сороковой размер!

— Ну и что?

— А у меня тридцать пятый! Вот! И это при моем росте!

— Ты врешь! — фыркает Люська. — Это у меня тридцать пятый. Да и то с половиной.

— Ну-ка дай мне свои туфли!

— Еще чего?

— Боишься?

— Да надо было! На! — Люська снимает с ноги и двигает к Виолетте свою туфлю. Та сует в нее ногу:

— Что? Съела?

— Подумаешь! Нога у нее маленькая! Ну и что?

— А то! Так редко бывает!

— Хватит болтать, — говорит Градов. — Ну, маленькая у тебя нога, и что?

— Пикантная особенность, — тянет Виолетта. — И вообще: я девушка необыкновенная. Яков Савельевич! Моя очередь!

Серафима Евгеньевна слегка запыхалась, и Кучеренко ничего не остается, как пригласить на танец Виолетту. Она выше пенсионера на целую голову: упорно не оставляет привычку ходить в туфлях на высоких каблуках. Но танцевать в них неловко. Вальса Виолетта не выдерживает, тянет Кучеренко на диван:

— А мы будем сегодня писать картину?