Любовь.ru. Любовь и смерть в прямом эфире

— Ни тебя, ни ее мужа к дому и близко не подпустят. И не вздумай звонить Сергею. Не хватало еще, чтобы и с ним произошел какой-нибудь несчастный случай.

— Ты думаешь…

— На кону огромные деньги. Ты соображаешь вообще, что творится? На сайт в Интернете паломничество, в телестудии телефоны раскалились. Блоки рекламы увеличились еще на несколько минут. Пиво «Рада» идет нарасхват. Компания «Мнемозина» гребет бешеные бабки. А сколько бабок через нее отмоют? Через все эти липовые счета, через шоу, которое имеет бешеный успех? Да эта чертова «Мнемозина» просто озолотится теперь! Что там смерть нескольких человек! Тем более нет никакого криминала. Не доказано!

— Как же бедная Люська во все это ввязалась?

— А как мы вообще во что-то ввязываемся? Будем надеяться, что на этом все. Дотянут до конца на этих нескольких жертвах. Тем более я больше не вижу способов… Людмила-то здорова?

— Да.

— Ну и слава богу. Люба, что у тебя творится на кухне?

— Ой!

— Не «ой». Поздно уже «ой». У тебя, кажется, пельмени еще были. Эти, как там их? «Ням Нямыч». Или «Хрум Хрумыч»? Тоже, поди, «Мнемозина» лепит?

— Пельмени? Да, были. Но я вчера холодильник размораживала, и… Хочешь, я их в блин раскатаю и зажарю на сковородке?

— Господи, ну почему я с самого начала за Люськой не стал ухаживать?!

— Ты был бы сейчас толстым и противным.

— Из двух зол мужчина, как правило, выбирает то, путь к которому лежит через желудок.

Воскресенье, вечер, с восьми до одиннадцати, канал ММ-2, прямой эфир

Да, выходить из «Игры» они не собираются. В восемь часов вечера, как оговорено, собираются у экрана, хотя знают заранее, о чем будет сообщение. «Игру» снова никто не покинет. Так оно и есть. Кроме того, что все участники остаются в особняке, для них есть скромное сообщение о том, что смерть Якова Савельевича Кучеренко наступила вследствие обширного инфаркта.

Лидер телевизионного рейтинга — Серафима Евгеньевна Ирисова, а на сайте — Виолетта. Люба с удивлением узнает, что Кучеренко был аутсайдером. Что-то у убийцы случилось с логикой. Пенсионера-то зачем убрали?

Хотя в данном случае он убрал себя сам. Дверь в его комнату была заперта.

— Этот дом проклят, — бормочет Серафима Евгеньевна. — Вот увидите: никто живым отсюда не выйдет! Никто!

— И без вас тошно, — грубит Виолетта. — Не стоните.

— Я так думаю, что наш уважаемый Яков Савельевич и был убийцей, — вдруг говорит Алексей Градов. — Потому что ни у кого больше не было возможности спрятаться от камеры. А у него была. А умер он от раскаяния.

— Да-да. И чувства глубокого сожаления, — говорит Люська.

— Согласна, — высказывается Виолетта. — Он мне все время на что-то намекал.

— Значит, все? Конец? — обводит обреченным взглядом Зося присутствующих в гостиной. — Можно жить спокойно?

— Ужин-то сегодня будет? — косится на Люську Виолетта.

— Пойди да приготовь, — пожимает плечами та.

Виолетта подходит к программисту, томно поводит плечами:

— Леша, помоги мне картошку почистить?

— Отойди от меня! — Лицо у Градова такое, что Виолетта шарахается от него с криком:

— Ты что?!

— Забудь. Особенно про то, что я мужчина. Я розовый, голубой, фиолетовый в крапинку, какой угодно, только от тебя подальше!

— Но что же я буду здесь делать оставшиеся четыре недели?!

— У тебя есть шанс выйти отсюда раньше, — усмехается Зося. — Дверь всегда открыта.

— Ну уж нет! Вы слышали, что я наконец-то лидер в рейтинге?

— На сайте, — говорит Градов. — Не в суммарном.

— Все равно. Наша бабулька долго не протянет. Без Кучеренко ей каюк.

— Вета! — Зося и Люська хором.

— Он умер, — вдруг в ужасе шепчет Серафима Евгеньевна. — Он умер! Умер!!

— Серафима Евгеньевна, что с вами? — кидается к ней Зося.

— Горе! Какое горе! Все мы здесь умрем! Карты не врут. Нет.

— Идите в комнату, полежите, — советует ей Люська.

— Да-да. Я, пожалуй, пойду. Прилягу. Его больше нет. Какое горе!

Зося помогает Ирисовой подняться по крутым ступенькам. Виолетта шепчет им вслед, покрутив пальцем у виска:

— У старухи-то того. Крыша, кажись, поехала. Люська, дашь завтра туфельки надеть?

— Господи, как же ты мне надоела!

— Жадина! Ладно, обойдусь. Все равно некого больше совращать. Разве что Лешечка передумает.