У Великой реки. Поход

ГЛАВА 25,

в которой герой узнает, что люди и нелюди пользуются разными способами, подчас оригинальными, дабы не болтать лишнего

Вампир Арлан сидел на металлическом, вмурованном в пол стуле прямо напротив меня. Нас разделяли две решётки, отстоящие друг от друга на полтора метра, которые были усажены рунами солнца и света, к которым вампиру было не прикоснуться. Маску с него сняли.

Рядом со мной никого не было, мы были вдвоём, хоть я ни на секунду не сомневался, что нас подслушивают и записывают. Стоит за стенкой магнитофон с большими, медленно вращающимися катушками, а за ним — очередной унтер с эмблемами связиста и в наушниках.

Камера эта была специально предназначена для допросов всевозможной нечисти и нежити. Теперь судьба свела меня в ней с вампиром, которого я сам захватил совсем недавно. Я глянул на его руки, которые он прятал в грубом балахоне с капюшоном — такую ему здесь выдали тюремную одежду. Он перехватил мой взгляд, сказал:

— Понемногу начали расти. Вовремя их ампутировали.

Он имел в виду свои ладони, сожжённые святой водой во время захвата. Я кивнул, сказал:

— Это хорошо.

На самом деле мне было совершено всё равно, вырастут у него руки или нет, я вообще предпочитаю вампиров убивать, нежели арестовывать, а потом с ними беседовать. Мерзкие это твари, не пойми что. Человеческий дух их покинул, место его занял демон. И демоном становится вампир. И демон не какой-нибудь, не полудемон вроде тифлинга, не кто-то ещё, а самая настоящая бестелесная тварь с нижних планов бытия. Вроде и говоришь почти с человеком, а за фасадной вывеской лишь мрак и пустота на самом деле. С бездной общаешься.

Лицо у него не заросло, один глаз покрылся белёсым бельмом. Руками он лицо защищал — рук лишился, но защитил не до конца.

— Зачем ты меня звал?

— Хотел поговорить, — ответил вампир.

— О чём? — удивился я.

— О том, о чём я не хотел говорить местным следователям. Я, признаться, вообще не очень хочу говорить им хоть что-то. Не нравятся они мне как собеседники, — усмехнулся он.

— Они, в общем, на любовь и не напрашиваются, — съехидничал я. — Скорее наоборот. Но с ними всё больше общаются, пусть не всегда добровольно.

— Я знаю, — кивнул он. — Человеку легче устоять на допросах, чем вампиру. Человек может умереть под пытками, а вампир такой роскоши лишён. Хотя мы чувствуем боль не хуже людей.

— А это уже я знаю, — сказал я. — Тем более что есть специальные способы причинять боль вампиру. Так чего же ты хотел от меня?

— Ты пойдёшь искать лича Ашмаи?

— Так высоко я не замахиваюсь: не моя весовая категория. Я пойду искать человека, колдуна, который, судя по всему, на Ашмаи работает, — ответил я.

Не вижу причин это скрывать, тем более что я его про Пантелея уже спрашивал.

— Я тебе помогу. Но взамен ты мне должен кое-что пообещать. Пообещать той клятвой, которую ты не нарушишь. Есть у тебя такая?

— Есть, — кивнул я.

Вампир помолчал, глядя в сторону. Потер подбородок о жесткий край капюшона. Затем опять повернулся ко мне:

— Ты знаешь, что вампиры могут любить? При определённых условиях, разумеется. Знаешь?

— Знаю.

Вампиры, самые самовлюблённые, самые самолюбивые и самые эгоистичные существа на лике земли, действительно способны любить и способны жертвовать собой во имя кого-то. Но только в единственном случае — своих сайрос. Так на одном из древних языков называются вампиры — любовники по крови. Если женщина-вампир «посвятила», а точнее, обратила в жаждущую крови тварь влюблённого в неё мужчину, или наоборот — они будут любить друг друга. И, скорее всего, вечно. В других случаях понятие «любовь» для вампира пустой звук. Равно как и «дружба», «милосердие», «сочувствие» и все подобное. Вампир внутри «изысканно пуст», как они сами о себе говорят. Пустой звук по отношению ко всему, кроме сайрос.

— У меня осталась женщина, — продолжил Арлан. — Она посвятила меня. Я был влюблён в неё человеком, остался влюблён вампиром. Она неподалёку от лича. Я хочу, чтобы ты мне пообещал, что если ты всё же доберёшься до них, то не тронешь её. Дашь ей уйти. Если получится.

— Ты думаешь, у нас будет возможность поговорить? — усмехнулся я. — Такой опыт общения с вашим видом у меня отсутствует. И к тому же вероятность того, что я сумею приблизиться к Ашмаи, стремится к нулю. Не мой калибр.