Часы для мистера Келли

— Подожди, — вмешался Шадрин. — Давай по порядку.

— Ради бога. Вчера некая молодая интересная дамочка посетила Балашова на его даче и, видимо, передала ему какое-то спешное сообщение. Сегодня утром Балашов приезжает домой к этой даме. Кто дама? Устанавливаем: парикмахерша Куликова Елизавета Алексеевна. Через полчаса там всплывает еще один, уже совсем новый для нас человек. Балашов, значит, беседует с ним около двух часов. Тут-то и начинается самое интересное! Оказывается, этот деятель разъезжает на белом «мерседесе» с заграничным номером!

— Он и сам заграничный, — спокойно сказал Шадрин. — После того как ты позвонил и сообщил номер, я навел некоторые справки. Это Макс Цинклер, коммерсант, представитель крупной бременской торговой фирмы по сбыту часов и точных приборов. Есть сведения, что он хищник крупного полета. У нас бывал неоднократно по делам, а сейчас прикатил автотуристом. Виза его в СССР истекает послезавтра. Выехать он должен через пограничный пункт в Бресте…

— К сказанному могу добавить, — заметил Тихонов, — что после беседы с этим Цинклером Балашов куда-то позвонил из автомата, сел в свою «Волгу» и на бешеной скорости помчался на дачу — километров сто тридцать — сто сорок жал! Под видом приятеля я позвонил на работу к Балашову. Мне там говорят: у Виктора Михалыча серьезно заболела жена, и он срочно уехал домой.

— Черта с два, — вмешался Приходько. — По нашим сведениям, жена его вполне здорова.

— Значит, имеем мы следующее, — сказал Шадрин. — Балашов долго собирает большую партию товара, но не сбывает его — ждет оптового купца. Вчера его срочно вызывают на рандеву с Цинклером, после которого он бросает работу и мчится домой, где сидит Джага. С другой стороны, Цинклер должен выехать не позже завтрашнего утра — это тоже объясняет спешку Балашова. Незаметно передать в Москве большую партию товара сложно и опасно. Поэтому, думаю, встретятся они где-то в пути. Единственно неясно еще, где Крот и что он делает во всей этой операции.

— Тут надо сначала выяснить позицию Куликовой, а там уж решим по обстановке, — сказал Тихонов.

— Резон. Этим займись ты. А сейчас пора приступать к разработке плана на сегодня и завтра.

— Вполне согласен, — сказал Приходько. — Ну что ж, давайте готовить операцию. Наши силы я бы предложил расставить так…

Семнадцать часов

Над костром дымился солнцем медный таз. Ягоды, отдав весь свой сок, тихо млели в сахаре, и, заглушая запах дыма и цветов, в густом обжигающем воздухе поднимались волны вишневого аромата.

— Самое главное — это аккуратно косточки из вишни вынуть. Тогда у варенья вкус другой совсем, и каждую ягодку хоть на витрину ставь, — Марья Фоминична, сложив щепотью свои толстые пальцы, наглядно показала, какие красивые получаются ягодки.

Аленка засмеялась:

— Тетя Маша, у вас такие толстые пальцы, что я бы могла ваше кольцо надеть как браслет.

Старуха подмигнула ей.

— Руки мои захватущие, пальцы мои загребущие…

— Охота вам в такую жарищу вареньем этим себе голову морочить, — сказала Алла. — Вы его ведь в жизни столько не съедите.

— Э-э, нет, — не согласилась старуха. — А гости? Такое варенье гостям подать — одно удовольствие…

Валя дремала в шезлонге под деревом, Марья Фоминична сосновой веткой отгоняла от варенья гудящих пчел.

— Это лето необычное какое-то: то дождь, то жара. Ишь, как распарило сегодня. Гроза, видать, нынче хорошая вдарит, — старуха сняла с варенья пену. — И вишен-то такого урожая не упомню.

Алла чесала у Аленки за ушами, как у кошки, и девочка довольно повизгивала и урчала.

— Ты моя тезка?

— Тезка.

Марья Фоминична встала со своей табуреточки.

— Я в дом пойду, а вы, тезки, смотрите, чтоб не перекипело. Щепок не подкладывайте больше, на углях дойдет.

Алла кивнула:

— Есть, товарищ градоначальник!

Плыла жаркая сонная летняя одурь…

Вдруг Алла спросила:

— Валюша, скажите, пожалуйста, вы счастливы?

Валя бросила на траву газету, которой прикрывалась от солнца.

— Как вам сказать, Алла? Понятие счастья относится, наверное, к очень сложным, туманным категориям. Но жизнью своей я довольна.

— А это не переходит иногда в самодовольство?

— Нет. Я просто не хотела бы начинать жизнь заново.

— А я совсем потеряла всякие ориентиры в жизни. И мне бы так хотелось начать все сначала!