Трудная задача. Сборник научно-фантастических произведений

Гигантские пальмы склонялись над нами, образуя зеленый свод, сквозь который прорывались лишь отдельные лучи света, отбрасывавшие затейливые тени и блики на поверхности реки. Время от времени мы проплывали мимо огромных, сплошь облепленных грязью крокодилов, нежившихся на мелководье.

Галстук-бабочка на шее Агуза задвигался вверх и вниз, послышались нечленораздельные звуки, которые Альма перевела мне как сообщение о том, что мы вступаем на территорию племени гезелломо. Она была расположена к северу от вольфези. Я согнал со своего блокнота огромную стрекозу и нанес на свою карту-схему красное пятно, расположив его над зеленым.

Проплыв с полмили или около того по территории гезелломо, Агуз причалил к берегу, и мы сошли на сушу. Небольшой подъем по склону сквозь заросли высокой травы — и мы на краю деревни гезелломо.

Вряд ли мне нужно подробно описывать это замечательное племя, поскольку профессор Буш обстоятельно изложила его обычаи в своей книге, которая должна вскоре выйти из печати. Скажу лишь, что гезелломо — единственное из известных антропологам первобытных племен, организованное, по словам Альмы, на «филиархальной» основе. В возрасте от одного года до пяти дети здесь находятся под контролем родителей. Но начиная с пяти лет контроль переходит в руки детей, и местные обычаи предписывают родителям абсолютное повиновение.

По совету Агуза мы решили обойти деревню гезелломо стороной. Заходить в нее опасно, так как детишки считают всех взрослых заодно со своими родителями и непременно попытались бы «приспособить нас к делу». Я видел издали, как взрослые гезелломо выполняли различные мелкие поручения детей, а те стояли вокруг и либо наблюдали, либо были увлечены своими играми. Один мальчишка лет семи на наших глазах нещадно выпорол своего отца ременной плетью.

Благополучно миновав деревню, мы побрели на юго-восток. Пройдя около мили, Агуз указал на видневшиеся вдали пальмы, аккуратно посаженные рядком, и сообщил, что перед нами граница между гезелломо и хийику. Я достал свой блокнот и продолжил красное пятно до синего круга.

Усталость от трудного пути сквозь непролазные заросли кустарника в немилосердном тропическом зное брала свое. Все изрядно выбились из сил и проголодались. Мы устроили привал на крупных обломках бурого песчаника и закусили. Издали доносился слабый рокот барабанов.

Вскоре после полудня мы добрались до поселения племени бебопулу. У мужчин и женщин бебопулу существовал обычай продевать сквозь ушные раковины крупную кость.

Вся одежда бебопулу состояла из набедренной повязки. Мы прошли мимо небольшой группы бебопулу, которые били в огромные тамтамы и пели. Впоследствии Альма опубликовала в «Философикл мэгэзин» статью, в которой выдвинула теорию о том, что традиционное «продевание» кости в уши могло оказать определенное влияние на характер музыки бебопулу.

Когда мы добрались до восточной границы территории, занимаемой бебопулу, Агуз обратил наше внимание на участки, граничившие с территориями трех других племен. Насколько я мог понять, территория бебопулу, которую я закрасил пурпурным цветом, простиралась на юг, а затем на запад и, обогнув южный конец синей территории, доходила до зеленой. Я протянул свою карту-схему Альме.

— Обрати внимание на то, что синяя территория со всех сторон окружена территориями трех других цветов. Пятая территория не может иметь с ней общую границу.

Альма показала карту Агузу, и какое-то время они о чем-то говорили между собой.

— Агуз говорит, что не знает, как выглядит их остров с неба, но ты, по его словам, где-то допустил ошибку.

Я взглянул на Агуза. На лице его не дрогнул ни один мускул, но меня не покидало довольно неприятное чувство, что в глубине души он считает меня идиотом.

Последнюю территорию, которую мы посетили, населяло племя, решительно не поддающееся никакому описанию. По сути дела их отличительной особенностью и было то, что они не поддавались описанию. Даже антропологам, затратившим годы на изучение обычаев и культуры этого племени, оказалось не под силу выделить какую-нибудь их особенность.

Альма пыталась установить характерные антропологические показатели типичного представителя этого племени, но статистическая обработка, по существу, ничего не давала. У пятого племени не было вождя, оно не ведало разделения труда, родственных уз, у него не было сложившихся ритуалов по случаю рождения, вступления в брак или смерти. У племени не было религиозных воззрений и полностью отсутствовали традиции и юбычаи. Более того, у племени не было даже своего названия.