Любовь.ru. Любовь и смерть всегда вдвоем

3

… Вот так она стала его любовницей. И ничуть об этом не пожалела. Хотя поначалу стеснялась. Свет в комнате был выключен, но огромная луна красовалась за окном. Висела в небе все равно, что люстра, и легкая тюлевая занавеска не могла защитить от ее всепроникающего сияния.

— Ты красивая, — сказал он, расстегнув ее бюстгальтер.

Красивая! Ладно, врать-то! Маленькая, ноги полноватые, на животе складка. Грудь, правда, ничего. Крепкая, высокая, не испорченная еще растяжками и кормлением ребенка. Она вздрогнула. Ребенок! От его волос по-прежнему пахнет детским мылом. Не может быть. Почудилось. Этот запах до сих пор ее преследует, а его нет. От него пахнет сигаретами и одеколоном. Хотя он, кажется, не курит…

— О чем ты думаешь? — сердито спросил Стас.

— О тебе, — она невольно улыбнулась.

Забыться так и не удалось. Хотя и жалеть не пришлось. Люба вспомнила, что она женщина, не бесполое существо. И что радости жизни ей не чужды. Радости?

— По-моему, не слишком хорошо получилось, — он тяжело вздохнул и потянулся за полотенцем.

— Ты здесь ни при чем, — торопливо сказала она.

— Это из-за мужа, да? Я эгоист!

— Все мужчины эгоисты.

— Ну, давай, пофилософствуй. Самое время, -буркнул он.

— Ты прав. У женщин привычка все усложнять. А, собственно, что случилось?

— Ну, знаешь! Ты думаешь, я с каждой свидетельницей кручу роман? Хожу к ней на дом и утешаю?

— Ах, это было утешение! Извини, я не поняла.

— А как тебя еще в чувство привести? Тоже мне, психолог! Сплошные комплексы.

— Не будем ссориться, — миролюбиво сказала Люба. — Ты, конечно, есть хочешь.

— А что, сосиски остались? — оживился Стас.

— Сосисок нет. Но я могу позвонить и заказать пиццу. Хочешь?

— Конечно! А есть такая возможность? И как быстро ее привезут?

— Сейчас узнаю. Отвернись.

Он хмыкнул, явно не собираясь выполнить ее просьбу, Люба накрыла его с головой одеялом и встала. Освободившийся Самохвалов увидел ее со спины и уже в халате.

— Тебе какую, Стас? С грибами, с ветчиной?

— Ту, что побольше. И потолще.

— Тогда «Ассорти».

Люба взяла телефон, стала набирать номер. Спасибо Клаусу за совет. Стас встал и заглянул ей через плечо:

— Надо запомнить, вдруг пригодится.

Пиццу обещали привезти минут через двадцать. «Значит, в течение часа», — подумала она.

— Ложись, — позвал Стас, вернувшись из ванной. — Поболтаем.

Она, не снимая халата, прилегла на диван.

— Подвигайся ко мне.

— Жарко.

— А ты сними халат, — посоветовал он.

— Перестань!

— Какие мы стеснительные!

— Стас, я тебе нравлюсь?

— Разумеется.

— Я так мало о тебе знаю. И вот вам, пожалуйста! Лежим в постели. Раньше со мной такого не случалось.

— А муж? Он долго за тобой ухаживал?

— Нет, все случилось быстро. Но первая брачная ночь была после свадьбы.

— Здорово! То есть, я хотел сказать, что нормально.

— Хватит надо мной смеяться! Да, я такая!

— Ладно, не психуй.

— Лучше ты расскажи о своей жене.

— Бывшей жене, — поправил он.

— Хорошо. Расскажи о бывшей жене. Какая она?

— Красивая, — пожал он плечами.

— Почему же ты развелся?

— Мы в одной школе учились. Первая любовь. Имя у нее необычное — Эльвира. Я тогда увлекался фантастикой, и мне казалось, что это похоже на название далекой звезды. Потом меня забрали в армию, она письма писала. Оказалось, что не мне одному. Но женился на ней я. Дурак!

— Почему?

— Почему дурак или почему женился?

— Она что, была беременна?

— Слава богу, нет, — вздрогнул Стас. — Но не я у нее был первым, не я же и последним. А поскольку я целыми днями пропадаю на работе…

Любе показалось, что, услышав звонок в дверь, он вздохнул с облегчением. Какая ж она дуреха! Нечего донимать человека вопросами, которые ему неприятны.

— Пиццу, наверное, принесли, — сказал Стас, натягивая джинсы.

— Быстро они! — удивилась Люба. И приподнялась.

— Лежи. Я заплачу.

Не надевая рубашки, Стас вышел в прихожую. Его не было минут пять. Вернувшись, он положил на диван коробку с едва теплой пиццей. Люба с сомнением покачала головой:

— Готовая у них, что ли, была? Хоть бы подогрели!

— Есть можно, — сказал Самохвалов, открывая коробку.

Люба потянулась за куском пиццы.