Ветер полыни

– Тяготит? – Лаэн посмотрела на Тальки так, что стало понятно – ей кажется, будто она ослышалась, столь глупым был вопрос ведьмы. Но Ласка тут же взяла себя в руки. – Да. Пока плетение в «искре», моя жизнь под угрозой, и я буду делать то, что мне приказали.

– Как нехорошо и примитивно принуждать человека вот таким вот способом, – огорченно покачала головой Тальки. – Слишком ненадежно. В любой момент можно лишиться ценной «искры». Выжечь ее. Впрочем, о чем я говорю? У Ходящих никогда не хватало ума на большее. Если не секрет, что ты должна сделать?

– Доехать до Радужной долины.

– Тебя отправили учиться? – удивилась Проклятая.

– Нет, – губы Лаэн тронула улыбка. – Мать хочет припрятать меня до поры до времени. Для себя.

– Ха! А она не дура. Но тебе не стоит думать о ней. Плетение очень просто снять. Я могу сделать это прямо сейчас.

– Но разве не тот, кто создал…

– Ну, вот. Опять, – огорченно вздохнула Проказа, закатив глаза к потолку. – Не знаю, кто вбил тебе в голову этот бред, но запомни раз и навсегда – обычные правила магии для Целителя не закон, а задача. И если знаешь решение, то перед тобой нет ничего невозможного. Это делается очень просто. Вот так, – она с иронией развела руками. – Теперь тебе незачем идти в Радужную долину. Счастлива?

– Вполне.

– Кира! Абдул!

Вошла бывшая Ходящая и некромант.

– Отведите их. Всего доброго, мои хорошие. Вам есть над чем подумать. Ступайте. И возьмите пирожков на дорожку.

Глава 24

Перед самым закатом Тиф сползла с седла, стреножила лошадь и, упав в траву, позволила себе целый нар отдыха. Когда солнце зарылось в степь, небо стремительно остывало, а первые звезды висели высоко-высоко, Проклятая продолжила погоню. Она чувствовала, что те, кого так долго преследовала через всю страну, где-то рядом. В Тиа с каждой минкой разгоралась уверенность, что на этот раз никаких ошибок не будет. Она поймает их, обретет утраченное и станет такой, как прежде.

Лишь к утру, когда трава обветрилась алмазными зернами крупной росы, а звезды одна за другой начали гаснуть, Убийца Сориты устроила привал. Кое-как проглотив кусок сыра и зажевав его черствым хлебом, она забылась тревожным тяжелым сном и только через несколько наров проснулась оттого, что перестала ощущать «метку». Дочь Ночи настолько с ней сроднилась, что отсутствие восприняла так, словно ей отрезали руку.

Тиа пришла мысль, что она все еще спит и видит кошмар, понадобилось несколько ун, чтобы понять – все происходящее совершенно реально. «Метка» и не думала возвращаться. Она исчезла. Растворилась в воздухе, словно никогда не было.

– Невероятно. Невероятно. Невероятно. Этого не может быть! Не со мной. Только не со мной, – шептали сухие обветренные губы Тиф.

Затем на нее упало отчаянье. Накрыло тяжелыми черными крыльями, вгрызлось в кости и превратилось в слезы. За последний месяц Тиа плакала уже не первый раз и не сразу смогла успокоиться.

Что произошло? В дело влез новый игрок? И этот неизвестный обладает не только длинным любопытным носом (последний следовало укоротить при первой же возможности), но и великолепным опытом во владении Даром. Вряд ли такое могла сварганить девчонка-самоучка. Да и Целителю знаний на подобный шаг не хватало. Кто-то из избранных? Или, того хуже – один из Шести? Или… тот незнакомец, с которым она однажды столкнулась у пирсов? Какие дела у этого человека могли быть с лучником?

Пришел «вызов» от Тальки, и Тиф создала «Серебряное окно».

Проказа улыбалась. Щурилась, словно старая, облезлая, вечно голодная, а теперь накормленная горой свежей печенки, кошка. Казалось, еще миг, и она, распушив обрубок лишайного хвоста, замурлычет.

– Здравствуй, милочка. Ты выглядишь не слишком счастливой. Как твои дела?

– Неважно.

– Ты все еще с пустым решетом. Водица вновь утекла. Хе-хе.

– Откуда знаешь?! – с подозрением спросила Дочь Ночи, и тут же прочитала ответ в смеющихся глазках Проказы. Ее затопила ненависть:

– Ты!

– Ну, я не сомневалась, что ты догадаешься. От тебя всегда тяжело было скрыть правду.

– Подлая тварь! Гадина! Двуличная ведьма! Это ты! Ты ее сняла! Мою «метку»! – процедила Тиф. Ее душила ярость, и голос стал до неузнаваемости хриплым. Тиа жаждала убить старую каргу.

– Перестань себя позорить! – холодно и уже безо всякой улыбки отчеканила Целительница. – Ты смотришься жалко! Прикуси змеиный язычок, девочка! И подумай – стала бы я тебя вызывать, если бы хотела что-то скрыть?