Ветер полыни

– В таких вопросах мы плохо понимаем друг друга. Давай не будем больше спорить, – Шен неожиданно предложил перемирие.

– Ты точно решил отказаться? – угрюмо проговорил я, когда тишина стала уж очень невыносимой.

– Нет, – нехотя ответил он. – Не точно. Представь себе – я ужасно боюсь умирать.

– Этого нечего стыдиться, человече, – прогудел блазг. – Я думать, что тот, квато не бояться смерти – пустой. Ему нечего терять.

Я отошел от решетки и улегся на солому.

– Нэсс? – донеслось до меня.

– Да.

– А ты? Ты боишься смерти?

– Когда ходил по Сандону – не боялся. На той войне к ней очень быстро привыкали. Она всегда была где-то рядом.

– А теперь?

– Теперь? Теперь я просто не собираюсь умирать. Вот и все.

– Из-за Лаэн?

– Поспи, малыш, – наконец сказал я ему, смягчив тон. – Завтра все станет ясно. Уверен, что уж ты-то найдешь нужное решение и поступишь правильно. Все будет хорошо. Вот увидишь.

Я врал. А на душе у меня скребли кошки.

Глава 26

Когда над головой раздался протяжный и тоскливый стон, мне подумалось, что я все-таки умудрился свихнуться. Затем земля (а точнее – потолок) испуганно вздрогнула, посыпалась мелкая каменная крошка вперемешку с какой-то заплесневевшей дрянью, и мне стало не до забот о собственном разуме.

Я прислушался, но кроме возбужденного писка Юми и его приговорки про «собаку» ничего путного не услыхал.

– Гбабак, попроси своего приятеля замолчать, – попросил я.

– Юми говорить, что его туннель обвалиться.

– Нэсс! Ты тоже слышал?! – крикнул Шен.

– Да! Что за дрянь?

– Магия.

Очень емко. Значит, наверху может происходить что угодно. И Лаэн там! А я – здесь! Проклятье!

Вновь раздался гулкий стон. Еще тоскливее и протяжнее. Волосы у меня на голове зашевелились. На этот раз удар оказался таким, что я, не устояв на ногах, повалился на пол. Вейя вопил про собаку.

– Магия! Боевая! Очень! Очень мощная! – проорал Шен, улучив момент в грохоте.

Череда едва слышных хлопков. Взрывы. Земля вздрогнула еще дважды, а затем наступила гнетущая тишина. Впрочем, Ходящий тут же ее нарушил, громко выругавшись.

– Что там у тебя?

– «Искра»! «Искра», кажется, ко мне вернулась.

– Ты уверен?

– Да! Ничего не понимаю! Бред какой-то! Только что было сдерживающие плетение, а теперь его нет.

– Тогда радуйся и пошевеливайся!

– Ты о чем?

– О том! Самому тяжело сообразить или все время намекать надо? Уничтожь проклятую решетку и давай выбираться!

– Эй! Как я ее уничтожу?

– Сожги! Расплавь! Заморозь! Отправь в Золотую Марку! Преврати в муху! В воду, в конце концов! Только сделай так, чтобы ее больше не было. Кто из нас Ходящий?

Повисло тяжелое молчание. Я вытер мокрый от пота лоб и с удивлением понял, что у меня дрожат руки. В голове билась одна, мешающая сосредоточиться мысль – что с Лаэн? Я попытался «позвать» ее, но ответа не было.

Коридор залил разъедающий глаза свет, и я поспешно отвернулся к стене. Тихо звякнуло. Коротко заскрипело. Раздались быстрые шаги, а затем голос Шена:

– Получилось. Не поворачивайся. Сейчас попробую выпустить тебя.

– Что ты сделал?

– Выжег решетку. Помнишь, Лаэн заставляла меня разжечь костер? – сказал он, возясь рядом.

– Угу.

– Я использовал то же самое плетение. Правда, добавил кое-что, чтобы металл горел. Не думал, что получится. Это полностью расходится с тем, что вбивали нам в голову в Башне. Бездна! Не выходит! Надо несколько минок, чтобы восстановиться.

– Нет времени ждать! Посмотри у выхода. Возле двери. Ключи могут висеть на стене.

Он с сомнением смерил меня взглядом:

– Думаешь, они такие идиоты?

– Просто посмотри, а?

Целитель ушел и почти тут же вернулся:

– Там ничего нет. Надо ждать. Много металла. С наскока не получится.

– Постой! Ни к чему заниматься решеткой! – осенило меня. – Уничтожь замок.

– То есть выжечь его? Да. Это идея. Отойди назад и отвернись.

Даже через сомкнутые веки я видел яркий свет.

– Готово.

Железо стремительно остывало, меняя цвет с рубинового на угольно-черный. Я саданул по решетке ногой, распахивая ее.

– Отлично!

– Выпусти нас, человече! – попросил Гбабак.

Он подошел к прутьям, и я смог рассмотреть его. Чем-то квагер напоминал моего старого приятеля Ктатака. Массивный, тяжелый и с первого взгляда грузный. Длинные руки, крупная, без всякого намека на шею, голова. Лягушачья пасть, большие пучеглазые желтые глаза. Выше меня на голову, он был раза в три шире в плечах. Настоящая гора мышц.