Дневники Стефана. Жажда крови

— Стефан, подожди!

Но я выбрался на улицу и бежал до самой реки. Когда я уставился на свое отражение в бурлящей воде, в ушах эхом отдались слова Перси: «Тебе захочется или убить ее, или поцеловать, а ни один из этих вариантов не кончится ничем хорошим».

Он был прав. Я не знал точно, хочу ли я поцеловать Келли или укусить, но я точно хотел ее.

23

9 октября 1864 года

Считается, что у меня нет сердца. Три недели назад сквозь него прошла пуля, и оно больше никогда не будет качать мою собственную кровь. Кровь, текущая теперь в моих венах, принадлежит тем, кого я убил. Но Келли заставляет мое мертвое сердце трепетать, а ворованную кровь — бежать быстрее.

Это реальность? Или просто память о былом? Дамон как-то рассказывал мне, что на войне парни, которые пережили ампутацию, просыпались из-за дикой боли в несуществующих больше руках или ногах. У них были фантомные конечности, а у меня, выходит, фантомное сердце.

За то короткое время, что я провел в Новом Орлеане, я много узнал о своей Силе. Она ведет меня, она кормит меня, она делает меня вампиром. Но это — не единственная сила, которой я обладаю. Другая моя сила не такая интересная, не страшная и не опасная. Она земная, простая и скучная: это — способность контролировать мою Силу. Мне пришлось научиться подавать страсти, чтобы остаться с Лекси.

Но когда я вместе с Келли смотрел представление, эти две силы столкнулись, угрожая уничтожить друг друга в битве, происходившей в моем разуме.

Она постоянно занимает мои мысли. Созвездие веснушек на коже. Длинные ресницы. Яркая улыбка. Я восхищаюсь тем, как она использует собственную силу. Как командует работниками своего отца и сохраняет их уважение, и какой нежной становится рядом со мной, как прижимается ко мне, если думает, что никто не видит.

Я думаю о том, как мои пальцы переплетаются с ее пальцами.

И каждый раз, когда образ Келли возникает в моем сознании, я проклинаю себя. Я должен быть сильнее этого. Я должен выбросить ее из головы, воспринимать ее как глупую маленькую девочку, которой очень повезло уже потому, что я сохранил ей жизнь. Но в глубине души я знаю, что несмотря на мою Силу, Келли имеет надо мной власть. Надо мной — и над моим фантомным сердцем.

На следующее утро я вернулся в цирк уродов, думая только об одном: я должен освободить Дамона.

— Привет! — поздоровался силач Арнольд, когда я прошел в ворота.

— Привет, — пробормотал я.

Татуированная женщина, обнаружившаяся у него за спиной, насмешливо посмотрела на меня. Без рисунков тушью она оказалась красивой. У нее были высокие скулы и широко расставленные любопытные глаза:

— Что ты здесь делаешь?

Я что-то буркнул.

— Хочешь извиниться перед Келли? — Она махнула рукой в сторону шатра.

Значит, Келли уже рассказала друзьям о том, как ужасно прошел вечер. Именно этого я и боялся. Я шел по цирку, пока не увидел Келли, склонившуюся над лежавшей на земле березовой доской. Она была вся забрызгана краской, а узел рыжих волос удерживала на макушке длинная тонкая кисть. Вывеска гласила:

ПЕННИ ЗА ВЗГЛЯД. ЖИВОЙ ГОЛОДНЫЙ ВАМПИР. ЗАЙДИ, ЕСЛИ ОСМЕЛИШЬСЯ.

Ниже красовалось грубое изображение вампира: длинные клыки, прищуренные глаза, кровь, стекающая из углов губ. Черты лица принадлежали Дамону, но источником вдохновения для Келли наверняка послужил вчерашний вампир.

Келли посмотрела наверх, поймав мой взгляд. Раскрыла рот и уронила кисточку на холст. На лице Дамона появилось черное пятно.

— Посмотри, что из-за тебя случилось, — сердито сказала она.

Я спрятал руки в карманы и втянул воздух, ища следы Дамона:

— Извини.

Келли вздохнула.

— Мне не нужны твои извинения. Просто уйди и дай мне закончить работу.

— Хочешь, я помогу тебе исправить рисунок? — Слова вылетели раньше, чем я успел это осознать, и повисли в воздухе. Мое предложение явно удивило нас обоих.

— Исправить рисунок? — повторила Келли, уперев руки в бедра. — Я тебя правильно расслышала? Исправить рисунок?

— Д-да, — промямлил я.

— Ты понимаешь, что вчера ночью ты бросил меня одну, ничего не объяснив? — Она выпятила подбородок и говорила очень агрессивно, но нижняя губа у нее дрожала, выдавая волнение и обиду.

— Келли, — начал я, прокручивая в голове варианты объяснений. Я работаю на твоего отца. Нам нельзя быть рядом. Ты простая девушка, а я вампир… С одной стороны, я ненавидел Келли за то, что ее отец выставляет Дамона напоказ, как какое-нибудь животное, и заставляет драться — может быть, и до смерти, но с другой стороны — я знал, что она имеет на своего отца не больше влияния, чем я когда-то имел на своего. А сейчас я и вовсе мог думать только о том, чтобы ее губы перестали дрожать.