Вдали от рая

Страх, что все раскроется…

И что сделает с ней Виктор потом?

– Алла!

Она вздрогнула и подскочила, едва не опрокинув стул. Виктор стоял позади – похудевший, до жути новый и в то же время нестерпимо прежний.

– Алла! Я хотел тебе сказать… В общем, я виноват перед тобой.

Что это? Прежний Виктор не сказал бы таких слов – он их просто не знал! Но в то же время, если Виктор не был прежним, откуда он вообще догадался, что в чем-то виноват перед главбухом Комаровой… Желание признаться в том, что она виновата, еще больше виновата перед ним, пронзило ее до мозга костей. Аллочка чувствовала себя героиней «Психо», у которой есть всего лишь несколько минут, а потом – придет маньяк…

– Витя… Виктор Петрович, я…

Виктор смотрел на нее так, что Аллочка догадалась: он все понимает.

– Алла, прости меня, – сказал он еще раз и вышел.

В первый момент она хотела броситься за ним, даже подбежала к двери. Но потом заставила себя вернуться, села и задумалась…

Из оцепенения ее вывел стук в дверь.

– Можно?

На пороге стояли двое незнакомых ей мужчин. Один постарше, другой помоложе. И хотя они были в штатском, Вера сразу догадалась, кто они такие и зачем пришли.

Сердце ухнуло, больно ударило в ребра и провалилось куда-то вниз. Ладони вспотели, колени ослабели и задрожали, голова закружилась. Но живший внутри Аллочки самурай приказал: «Спокойно! Возьми себя в руки. У них нет и не может быть никаких оснований подозревать тебя. Ты просто свидетель – и не более».

– Комарова Алла Юрьевна? – проговорил тот, что постарше.

– Да, это я, – самурай придал ей сил, и она даже сумела улыбнуться. – А вы, простите?..

– Капитан Барышев, оперуполномоченный Отдела по борьбе с экономическими преступлениями. – Перед ее лицом мелькнула раскрытая красная книжица. – Надо задать вам несколько вопросов. Пройдемте с нами.

– Мы можем поговорить и здесь, – начала было Аллочка, но милиционер настойчиво повторил:

– Пройдемте с нами.

Ей ничего не оставалось, как накинуть пальто и последовать за ними. Естественно, по закону подлости в коридоре им попались навстречу чуть не все сотрудники фирмы. И все как один пялились на них и провожали вслед удивленными взглядами.

«Все обойдется, – думала Алла, пока неприметный автомобиль мчал ее куда-то по Москве. – У них ничего нет против меня. Мне просто зададут несколько вопросов, дадут подписать протокол и отпустят. Надо только будет сказать все, как надо, ничего не перепутав. Что Волошин сам приказал мне перевести деньги, что при мне подписал документы… Я ведь ожидала этого, догадывалась, что меня могут вызвать в милицию как свидетеля, и тщательно продумала каждое слово. Еще немного – и это закончится. Максимум каких-то пара часов – и все будет позади…»

Когда они прибыли в здание милиции, она уже почти совсем успокоилась и отлично владела собой.

– Проходите. – Дверь кабинета распахнулась перед ней.

Внутри, на стуле у окна, сидел тот, кого ей не очень-то хотелось сейчас видеть, – любовник и сообщник. И вид у него был совершенно потерянный. Нет, на его лице не было видно синяков и кровоподтеков, модный костюм не потерял своего презентабельного вида – но обладатель его выглядел жалким и сломленным.

– Алла, – тихо сказал он, едва она появилась в дверях. – Аллочка… Я все им рассказал. Во всем признался…

Она без приглашения опустилась на стул.

– Дурак ты, Грушинский. Тряпка и трус. Такое дело испортил…

Миша ничего не ответил, только отвернулся.

Со стороны могло бы показаться, что она просто глубоко вздохнула. Но это был не вздох. Это был прощальный хрип самурая, вонзившего себе в живот кусунгобу – нож для харакири.

Глава одиннадцатая, в которой Волковской возвращает Веру

Когда после трудного разговора о смерти Лиды Вера не приехала ночевать, Волковской принял это с пониманием. Да, конечно, сейчас она не хочет видеться с отцом и, возможно, не захочет этого еще некоторое время. Пару-тройку дней ей надо побыть одной (вероятнее всего, в ее квартире на Сиреневом бульваре), осмыслить свои отношения с родителями, покопаться в детских воспоминаниях, подумать, как ей жить дальше. Но так как Вера разумная молодая женщина – а в разумности дочери Волковской никогда не сомневался, – то через некоторое время она поймет, что было бы безумием разрушать их счастливую жизнь, их такой плодотворный союз из-за той, которой давно уже нет. Мертвая мать не может дать Вере больше ничего, кроме случайно попавшего в его коллекцию кольца. Живой отец способен дать все. Значит, с отцом следует помириться и поддерживать его в дальнейшем. В том, что Вера придет именно к такому выводу, Волковской был уверен. И тогда… тогда все вернется на круги своя. Она снова станет работать на него, как послушная дочь, и это будет совсем нелишним. Когда лишаешься одного источника энергии, неплохо бы для поддержания обычного уровня побыстрее восполнить его другим.