Вдали от рая

Одной таблетки нитроглицерина оказалось недостаточно. Валентина Васильевна отправила под язык и вторую. Над прудом полыхал летний закат. В сущности, этот закат может стать последним для нее. И ничего не изменится в этом мире. Никто не пожалеет о ней, кроме разве что… разве что одного человека. И этого человека зовут не Виктор. Ну а что же Витя?.. Да ничего. Сегодня она отчетливо прочла на его искаженном злобой, покрасневшем лице, что он ненавидит ее. И поделом. В свое время она совершила дурной поступок – и тем самым изломала свою жизнь. Это было бы еще куда ни шло… Но разве кто-то давал ей право уродовать чужие жизни?

Медленными, шаркающими, по-старчески неуверенными шагами к крыльцу приблизилась Захаровна. Погладила Валентину Васильевну по руке, и бывшая учительница тяжело вздохнула. Захаровна укоризненно и сочувственно покачала головой. Эти две старухи были совсем не похожи: одна – интеллигентная, другая – деревенская; одна – сохранившая признаки былой, слегка надменной, красоты, другая – типичная уютная ласковая бабуся… Но между ними царило полное взаимопонимание, не требующее слов.

Да и к чему слова? Каждая отлично знала, о чем думала другая…

Глава третья, в которой странное состояние Волошина получает неожиданное объяснение

В Москву Волошин и Юра вернулись уже в сумерках. И хотя Виктор, конечно, замечал, как часто поглядывает на часы его водитель, он не сразу отпустил Юру, а заставил сначала свозить его на Сиреневый бульвар. Разумеется, снова безрезультатно.

Собственная квартира на Гоголевском вдруг показалась холодной и неприветливой. Щедро плеснув виски в стакан, Волошин быстро осушил его и завалился спать. И как ни странно, почти мгновенно заснул.

Впрочем, вскоре его разбудил, выдернул из сонного плена резкий телефонный звонок – и это было весьма кстати, потому что на тот момент лоб Виктора уже покрылся холодной испариной, а кошмар, который он только что переживал во сне, даже сейчас, после пробуждения, заставил желудок сжаться в мучительном спазме. Плохо понимая спросонья, что происходит, Волошин все же привычным движением нащупал телефонную трубку и наугад нажал кнопку, к счастью, нужную.

Голос Юры он узнал сразу, хотя тот и был искажен буквально до неузнаваемости. В нем звучала такая паника, какую трудно было ожидать от этого обычно веселого и улыбчивого парня.

– Виктор Петрович! – надрывался охранник, почувствовав, что трубка снята, но не разобрав в ней обычного «Алло!». – Вы меня слышите? У меня неприятности, большие неприятности, Виктор Петрович!

– Я слышу, слышу тебя, – успокаивающим тоном произнес Волошин. – Что у тебя случилось? Возьми себя в руки, пожалуйста. И не торопись, рассказывай все по порядку.

Оказывается, ночь только началась – часы показывали всего лишь половину двенадцатого. Виктор щелкнул зажигалкой, закуривая сигарету, и с изумлением осознал, что полностью пришел в себя – должно быть, подействовала необычность ночного звонка и Юриного вопля о помощи, сработала необходимость вновь принимать решения, которых от него ждут, помогать другому и думать о ком-то еще, кроме Веры. Кажется, знакомый, размеренный звук хозяйского голоса привел в чувство и звонившего, потому что тот заговорил куда более спокойно, более тщательно выговаривая слова и пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

– Ко мне сейчас из милиции приходили… В скверике на Сиреневом труп нашли! Представляете?!

– Пока с трудом. Чей труп и при чем здесь ты?

– Да в том-то и дело, что труп того самого типа! Ну, который в подъезде валялся! Которого я в клубе уложил! Бомжа этого! Психа ненормального!..

– Потише, Юра, потише. И спокойнее. Что с ним случилось, с этим человеком?

– Понятия не имею! Я его вытащил, усадил на лавочке да и отвалил. Я же его пальцем не тронул, Виктор Петрович! Вы же знаете, я просто вывел его из подъезда и увел подальше, с глаз долой…

– Так, погоди, я что-то не понял, – перебил его окончательно проснувшийся Волошин. – А как милиция на тебя-то вышла? Ты что, рядом с ним свою визитную карточку оставил?

– Да какая там визитная карточка, елки-палки! – заголосил охранник, не в силах, видимо, сейчас воспринимать юмора и даже не пытаясь сообразить, что его шеф просто шутит, пытаясь таким образом снять напряжение с собеседника. – Просто он так кричал и упирался, что вокруг, ясен пень, целая толпа собралась. Вот кто-то и запомнил номер машины. Сейчас же все грамотные, блин, пошли, сериалы про ментов смотрят… А машина-то была моя, Виктор Петрович, вы не забыли?