Первый, случайный, единственный

Глава 12

Глюк нажала на все педали, и вокруг ее концептуальной лошадиной акции организовался максимально возможный ажиотаж. Даже телевизионщики приехали на открытие, не говоря о фотографах, которые деловито сновали по залам и блистали вспышками.

Телевизионщики, впрочем, поработали недолго. Поснимали, опросили нескольких художников, в том числе и Полину, о смысле их произведений и исчезли, предоставив публике развлекаться и выпивать без присмотра телекамер.

Полину всегда удивляло какое-то странное, необъяснимое несоответствие между той значительностью, которая чувствовалась в словах «выставка», или «акция», или, например, «вернисаж», и той незначительностью, с которой все эти события происходили в действительности. Просто слонялись по залу какие-то люди, вид у них был более или менее заинтересованный, и Полине всегда казалось, что они просто вытаскивают, выжимают из себя интерес к происходящему, а на самом деле никакого интереса – точнее, душевного подъема – не испытывают.

Даже когда однажды в качестве главного экспоната выставлялись маленькие баночки с дерьмом различных животных, – даже тогда все было, на ее взгляд, как-то натужно. Хотя тогда, по крайней мере, было смешно, потому что публика вслух угадывала, где дерьмо собачье, а где лисье.

Теперь же не было и этого, и Полине быстро стало скучно.

«В действительности все не так, как на самом деле, – думала она, слоняясь по залам. – Кто это сказал, интересно? Надо будет у Евы спросить, классик, наверное, какой-нибудь… Соображал классик».

Но и эти мысли она выдумывала из себя как-то вяло, без интереса.

Спонсорскую помощь в устройстве фуршета она не обеспечила, да и Антонина на открытие выставки почему-то не явилась, хотя внучек Федя присутствовал – ровно такой, каким его и представляла Полина: тощий, нескладный, не знающий, куда девать руки… Поэтому еда была не слишком обильная: сиротского вида бутерброды с сыром-колбасой и молдавское вино.

Зато стояло все это не на обычных столах, а на подвесных. Это Лешка Оганезов придумал, чтобы как-то компенсировать бедность угощения и убожество интерьера, и получилось очень даже здорово. Столы висели на длинных собачьих цепях, цепи крепились на железных крюках, которые были вбиты в потолок неведомо зачем и неведомо кем, столы при этом покачивались, бутылки на них позвякивали, – в общем, смотрелось необычно.

Побродив по залам часа два, Полина собиралась исчезнуть по-английски – совсем ей что-то стало тоскливо. Напоследок она подошла к одному из подвесных столов и, налив себе вина в пластиковый стаканчик, забралась на этот стол с ногами. Все равно стол был пуст – бутерброды уже закончились, да и последние капли вина она с трудом нацедила из нескольких бутылок.

Она смотрела на редеющую толпу, на собственную инсталляцию, проглядывающую в соседнем зале, пила кислое вино и думала о том, что все в ее жизни складывается как-то неправильно и невпопад.

Стол под нею слегка раскачивался, и Полина даже не заметила, как эти плавные движения стали чаще, сильнее, пока не почувствовала, что сидит словно бы не на столе, а на качелях в парке. Она, когда была маленькая, ужасно любила кататься на таких качелях-«лодочках». Мама говорила, что в Чернигове, куда Полину возили летом, пока живы были бабушка с дедушкой, ее из-за этих «лодочек» не выманить было с детской площадки на городском балу. А раскачивалась она всегда так, что бабушка Поля хваталась за сердце и говорила, что больше с этим ребенком никуда не пойдет.

Сообразив, что сейчас она почему-то раскачивается почти как на «лодочке» в детском парке и пустые бутылки скатываются со стола на пол, Полина обернулась… И засмеялась.

– Ты что? – спросила она, хватаясь рукой за цепь, на которой висел стол. – Я же сейчас оборвусь!

– Ничего, – ответил Георгий. – Я тебя поймаю.

– А откуда ты взялся?

– Вообще или в данный момент? – поинтересовался он.

– Вообще, – тут же ответила Полина; ее вообще-то и вправду интересовало именно это.

– Я тебе потом как-нибудь объясню, – сказал он. – Ничего, что я пришел?

– Конечно, ничего, – кивнула она. – Что это ты такие глупости спрашиваешь?

– Поглупел, наверное, – согласился Георгий. – Ну, и у тебя, может, были другие планы.

– А у тебя есть на меня какие-то планы? – засмеялась Полина.

– Нет, просто я хотел… Ты же что-то здесь выставляешь. Можно мне посмотреть?