Он & Она

Секретарша в приемной при виде Олеси скривила рот и впустила девушку только после звонка шефу.

– Ждите, – буркнула она, – вас примут.

Через сорок минут массивные двери кабинета открылись, и Санин вышел в приемную собственной персоной.

– Где тут… – весело начал он, но, увидев вскочившую со стула Олесю, тут же осекся. Лицо его вытянулось, во взгляде читалась брезгливость. – Что вам угодно?!

Он даже не пригласил девушку в свой кабинет, только сделал секретарше знак, чтобы та вышла.

– Мне, – Олеся, увидев его реакцию, почувствовала себя побирухой в лохмотьях, – мне нужна ваша помощь.

– Да? – в его голосе прозвучало абсолютное безразличие.

– У меня ребенок, – забормотала она, – сын.

– Я здесь при чем? – презрительно фыркнул он.

– Врожденный порок сердца, – на автомате говорила Олеся, – стеноз аорты…

– Милочка, – прервал он ее, – я похож на врача?!

– Нет, – Олеся яростно замотала головой, – я пришла просить у вас деньги на операцию. Я понимаю, что это, – она запнулась, – это большие деньги. Но я отработаю, я все отдам!!!

– Чем, интересно?! – он ухмыльнулся. – Что вы можете?

Олеся думала всего лишь мгновение.

– Все, – выпалила она, – все, что хотите!

Санин окинул ее презрительным взглядом с головы до ног и поморщился.

– Поздно, – бросил он, – раньше надо было соображать!

Словно в замедленной съемке Олеся увидела, как Санин поворачивается к ней спиной и открывает дверь своего кабинета – для него разговор был окончен.

– У меня умирает сын!!!

Истерический выкрик заставил его обернуться, Олеся рухнула перед Саниным на колени.

– Ничем не могу помочь, – бросил он ей через плечо и, сделав несколько шагов вперед, закрыл за собой дверь кабинета.

Расторопная секретарша, услышав крик, тут же явилась вместе с охраной. Олесю вывели вон.

У нее не было сил подняться и ехать домой. Она сидела на скамейке у входа, забыв обо всем на свете. Мартовское солнце не по-весеннему пылко прожигало воздух своими лучами, и Леся чувствовала, что ее тело становится влажным и липким – то ли от пота, то ли от молока, которым она истекала. Она не могла поверить в то, что можно так равнодушно отнестись к смертельной болезни ребенка. Отмахнуться, и все!

Она ругала саму себя последними словами: если бы стала тогда любовницей Санина, все было бы сейчас по-другому. Она, как и все остальные люди, существовала для этого денежного мешка только с точки зрения его собственных интересов. Не больше того!

Но Санин – ее единственный шанс. Другого попросту нет. Олеся, чем ближе клонился к вечеру день, тем больше надеялась, что сумеет это ему объяснить. Она решила дождаться, не уходить, пока не увидит его еще раз. Ведь не может он так просто вышвырнуть за борт жизнь человека?!

Уже было темно и невыносимо холодно, когда Санин в сопровождении телохранителей вышел из дверей здания.

– Опять ты! – бросил он недовольно при виде Олеси и лишь отмахнулся в ответ на немой вопрос бодигарда. – Поехали!

– Домой? – поинтересовался водитель, распахнувший перед ним дверь.

– В казино!

Леся словно сошла с ума. Санин стал в ее воображении идеей фикс – ей казалось, стоит заговорить с ним, объяснить все еще раз, и он услышит. Может быть, он не понял, что она готова заплатить своим телом?! Лишь бы помог Илюше! Ошалевшая, Леся бросилась к автобусной остановке. Казино! Хорошо, в городе только одно казино – ошибиться нельзя. Но лучше бы построили клинику для детей. Почему ее нет?!

Олеся бродила чуть поодаль от заведения, чтобы не попадаться на глаза охране казино и водителю Санина, который все время сидел в машине. На город опустилась кромешная тьма, она до костей промерзла в своем платье из грубого трикотажа и тонком плаще. Леся присела на корточки, опершись о стену спиной, обхватила себя руками и запрокинула голову. На небе уже появились звезды. Леся закрыла глаза.

Шум распахнувшихся дверей и пьяные голоса заставили ее встрепенуться. Она вскочила на ноги и подбежала ближе: Санин выходил из заведения в компании нескольких нетрезвых мужчин. Вокруг них кольцом сомкнулась охрана.

– Вот бля, – услышал она заплетающийся голос Санина, – двести штук, сука, проиграл!

– Да брось кипятиться, Андрюх, – нестройный хор принялся его утешать, – подумаешь, двести кусков деревянных!

– Да в евро, бля! – выкрикнул он и все почтительно замолчали. – В евро!!! – проорал он для пущего эффекта.