Брат, стреляй первым!

Никита подумал, что после такого заявления опера набросятся на следователя с кулаками. Но те и ухом не повели.

— Единственно, мы можем вас привлечь в качестве свидетеля.

— Так почему я до сих пор под стражей?.. Я буду жаловаться прокурору.

— Жалуйтесь сколько угодно… Дело в том, что вы задержаны до выяснения вашей личности.

— Но вы же все выяснили.

— Выяснили… Поэтому сегодня вы будете выпущены из-под стражи.

Опера, рыжий и чернявый, снова никак не отреагировали на заявление следователя. А Лева даже отрешенно зевнул.

На этом беседа закончилась. Никиту вывели из кабинета, привели к дежурному по изолятору. Тот протянул ему какую-то книгу.

— Распишись вот здесь…

Никита расписался в том, что претензий ни к кому не имеет, получил свои вещи, и его повели к выходу из отделения.

Вещи он получил. Но не все. Цепь вернули, перстень-печатку тоже. А еще у него было около сотни долларов. А вот это конфисковали. Но Никита не возникал. Хрен с ними, с этими деньгами, — главное, его освободили!

Никита уже вышел во двор, когда его остановили опера.

— Эй, Брат! — окрикнул его рыжий Лева. Никита обернулся. Опера шли к нему с довольными физиономиями. Еще немного, и целоваться полезут.

— Ты уж извини, братишка, если мы что-то не так делали! Работа у нас такая. — Рыжий взял его за руку и принялся ее трясти. — Сам понимаешь…

Оказывается, не такие уж они и плохие, эти опера. А то, что били и противогаз на голову надевали, — да, это их работа. Грязная, мерзкая, но работа. Они ведь с преступностью борются, с них результат спрашивают. И если что не так, погоны долой…

— Да ладно, чего уж там…

К зданию отделения подъехала милицейская машина. Никита не обратил на нее никакого внимания.

— Ну, спасибо тебе за все! — громко поблагодарил его рыжий.

И продолжал трясти руку.

— За что спасибо? — не понял Никита. Он пытался освободить руку, но рыжий крепко держался за нее.

— За сотрудничество спасибо…

За какое такое сотрудничество?.. Никите показалось, что он ослышался… Он хотел сказать рыжему пару ласковых слов, но в это время увидел Кэпа. Его шеф выходил из машины в сопровождении двух спецназовцев. На руках стальные браслеты. На лице презрение ко всему. И ненависть. Она была обращена к Никите.

— Сука! — зло прошипел Кэп. — Удавлю падлу!

Вне всякого сомнения, он видел, как рыжий тряс Никите руку, как благодарил за сотрудничество.

Никита все понял. Опера знали, что сейчас подвезут Кэпа. И разыграли весь этот спектакль. Получалось, Никита сдал своего шефа, а менты его за это благодарят. Вот гады!

Вслед за Кэпом из машины выдернули Горбыля. Этот смерил Никиту презрительным взглядом.

— Козляра! Сучара! — выплеснул он на него весь свой яд.

— Иди,иди! — бесстрастно подтолкнул его спецназовец.

Никите хотелось кричать от обиды. Не виноват он, ни в чем не виноват! Подставили его! Но в горле пересохло, язык прилип к небу. В ушах зазвенело… Он тупо и растерянно смотрел, как уводят Кэпа и Горбыля. И не мог и слова сказать в свое оправдание.

— Ну что, братуха, попал? — позлорадствовал рыжий. Только сейчас он отпустил руку Никиты и предусмотрительно отступил на пару шагов от него. А его напарник на всякий случай сунул руку под пиджак, положил ее на рукоятку своего «макара».

— Скоты! — выдавил из себя Никита. И впился в Леву ненавидящим взглядом.

— Сам во всем виноват, — сказал рыжий. — Не хрен было из себя героя разыгрывать…

— Задавлю уродов!..

— Угрожаешь? — нахмурился чернявый. — Обратно за решетку захотелось?

Никита сник. Не хватало ему сейчас в камеру угодить. Да еще в общую. Там его сразу же и убьют…

— Вершинин! Светлов! — донеся откуда-то начальственный окрик.

— Ну все, нас зовут! — сказал рыжий. — А ты, сука, иди… Кстати, там за углом хозяйственный магазин. Купи себе веревку и мыло. Вешайся…

Менты ушли. Никита проводил их ненавидящим взглядом.

На ватных ногах он дошел до ближайшей остановки, сел в первый троллейбус. И поехал, не зная куда. В голове все перемешалось. Обида гремучей змеей вползла в его душу, отравила сознание…

Менты! Поганые менты!.. Сволочи! Подонки!.. Не должны они были с ним так поступить. Не должны были… Но поступили… И нет им пощады!…

Но время — лучшее успокоительное. Постепенно Никита приходил в себя. Кровь остыла, охладила мозг. В голове завертелись трезвые мысли.