Брат, стреляй первым!

Всеми порами свой оперской шкуры он чувствовал, что за ним кто-то следит. Кто-то очень интересуется им. Но кто именно, он понять не мог. И слежку обнаружить никак не получалось. Кто наблюдает за ним, откуда?.. Но сыскарское чутье выдавало сигнал об опасности…

Через полчаса он был возле кафе. Там громыхала музыка, летали с подносами официантки, кто-то громко смеялся.

Чик уже был там. Он сидел за свободным столиком в полном одиночестве. И с грустным видом потягивал через трубочку алкогольный коктейль. С появлением Светлова он оживился, показал на пустующее кресло рядом с.собой.

— Игорь Павлович, как хорошо, что вы пришли…

— Что-то новое узнал?

— Угадали.

— Ну, я слушаю тебя…

— О нет, что вы. Здесь нас могут подслушать… Информация очень важная. Из-за нее меня могут убить…

— Вот даже как… Ну пошли на воздух, там и поговорим…

— Да, да, я знаю тут одно укромное местечко… Укромное местечко находилось в сквере неподалеку. В этот час здесь никого не было. Чик показал на скамейку.

— В ногах правды нет, — сказал он и присел первым.

Светлов пожал плечами и примостился рядом.

— Ну, что ты хотел мне сказать?

— Я вычислил, откуда поступает оружие, как оно распределяется по точкам…

— Это интересно…

От волнения Игорь закурил. Жадно и глубоко втянул в себя табачный дым.

— Но это еще не все, — продолжал Чик. — Я узнал, кто всеми этими делами заправляет.

— Информация точная?

— Точнее не бывает. Кстати, я вас могу познакомить…

— С кем?

— С Альбертом Геннадьевичем…

— Что за фрукт?

— Ну так это он и есть. Человек, который всем заправляет.

— Зачем мне это? — удивился Светлов.

— Он хочет с вами поговорить… — голос Чика становился все тише и тише.

Он явно чего-то очень боялся.

— А мы с ним поговорим… В комнате для допросов.

И тут произошло неожиданное.

— Игорь Павлович, ну зачем так строго? — будто откуда-то из-под земли донесся насмешливый голос. Как-будто бы из ничего перед Светловым образовался среднего роста худощавый мужчина в черных джинсах и черной рубахе с длинным рукавом. Его глаза скрывали солнцезащитные очки. И это ночью…

Лицо типичного уголовника. Вне всякого сомнения, этот тип сидел, и не один год. Бывших зэков Светлов узнавал нюхом.

Игорь дернулся. Но тут сзади кто-то пошевелился, и ему на плечи легли тяжелые сильные руки. И в затылок ткнулся ствол пистолета.

— Не рыпайся, мусорок! — Как будто змея прошипела сзади.

Грубая волосатая рука полезла под его пиджак, вытащила из оперкобуры табельный «Макаров».

— Что, жмет очко?.. Да ты уж не волнуйся, начальничек, — издевался над ним бывший зэк. — Сам понимаешь, так нам будет спокойней… А «волыну» мы тебе вернем, не ссы…

— Кто ты такой?

— Я?.. — уголовник удивленно посмотрел на Чика. — А разве Юра тебе не сказал?

— Это Альберт Геннадьевич… — жалко промямлил Чик.

— А кличка? — спросил Светлов.

— А-а, оперок, видишь, каких я кровей…

— Где сидел?

— А это важно?.. Ты лучше спроси, за что сидел?

— Ну?

— За убийство. Такого вот мента, как ты, хлопнул… Да ладно, не напрягайся, шучу…

— Да мне без разницы, шутишь ты или нет. Доберусь до тебя, арестую, вот тогда узнаю о тебе все.

— А вот этого не надо! — ядовито усмехнулся уголовник. — Не надо пугать меня арестом и следствием. Этого никогда не будет…

— Многие так говорили, пока за решеткой не оказались.

— Не надо меня пугать, мусорок, не надо. Мне это не нравится…

— А что тебе нравится?

— Мне нравится предупреждать таких вот прытких ментов, как ты. Чтобы они не лезли не в свои дела.

— И многих ты предупредил?

— Не скажу… Но вот один сейчас на кладбище покоится. Сечешь?…

— Теперь ты меня пугаешь…

— Я не пугаю — я предупреждаю… У нас длинные руки, оперок. За мной стоят очень, оч-чень влиятельные и уважаемые люди. И будь уверен, твоя смерть мне сойдет с рук.

— И не надейся.

— Ладно, меньше текста — больше дел… В общем, я тебя предупредил. А там делай, что хочешь. Но учти, один шаг в нашу сторону — и ты не жилец…

Игорь только усмехнулся. Сколько раз ему приходилось выслушивать такие угрозы. И всегда он поступал так, как велел ему долг. Сколько таких вот угрожальщиков мотают сейчас срок. А вот он жив и здравствует до сих пор…