Стальной прыжок. Сборник скандинавской фантастики

Он отворачивается от огня и смотрит на Гильома.

— И египтяне.

Опять замолкает. Потом:

— Ты знаешь, что у египтян было относительное время? Вечером и ночью часы были значительно короче, чем днем. Распределить в соответствии с этим деления на солнечных часах им было просто. А вот водяные часы доставили им немало трудностей.

Шипит сосновый корень, пахнет горящей смолой.

— Но они и с этим справились. После полуночи у них начинались короткие часы.

Молчание. Дымит трубка.

— Ни одна цивилизация, кроме нашей, не воспринимала время как ровный поток.

Гильом оставил философствующего старика. Он узнал его. То был его отец.

Искрились ледяные глыбы с воспоминаниями. Краски стали темнее, интенсивнее — рубин, смарагд, сапфир.

Что такое воспоминания — единица времени? Чем измеряется жизнь? Часами или тем, что человек пережил, его воспоминаниями?

Лоб Гильома покрылся испариной. Ему хотелось выбраться из этого лабиринта. Но он, спотыкаясь, продолжал идти вперед, к началу.

Теперь фигуры в ледяных глыбах были видны в другом ракурсе. Словно сфотографированные с земли. Или увиденные глазами ребенка.

Гильом шел по своему детству. Он шел наугад. Яркие вспышки воспоминаний жгли и терзали его. Детские игрушки: плюшевый медведь под грузовиком, обезумевшая кошка в подъемном кране, электронный калейдоскоп.

Гильом остановился, словно попал в тупик. Впереди начиналась темнота.

Это был конец, своего рода конец. Гильом двинулся вперед. Последнее, что он увидел, — белые стены, белые халаты, блестящие инструменты, запечатленные сквозь красную боль. Родильный дом.

Потом все покрылось мраком.

За окном занимался день. Первые автомобили выдохнули выхлопные газы на ночной снег, по мостовой протянулись черные следы. В окнах магазинов замелькали продавцы. Из метро хлынул поток служащих. Большие часы отбивали время прихода и ухода красным, зеленым и желтым цветом. К утренним звукам примешался запах завтрака.

Город был словно большой часовой механизм, заведенный на новый день.

Одд Сулюмсмун

АВТОМОБИЛЬ

Трудно сказать, кто первый заговорил об исчезновении семейства Сорли. Сначала одна из соседок за вечерним кофе вспомнила, что фру Сорли уже давно не появлялась в домовой прачечной. Потом кто-то заметил, что на коврике у их двери скопилась целая груда газет. В конце концов в квартиру Сорли поднялся швейцар. Это было его правом, да и обязанностью, если хотите. Ведь скоро начнут топить, а перед этим необходимо проверить краны.

Швейцар отнюдь не ожидал обнаружить в квартире труп. Он и не обнаружил ничего подобного. Комнаты были в полном порядке, даже без пятен на потолке (на что жаловались многие обитатели дома). Но квартира была пуста, и по всему было видно, что прошло уже немало дней с тех пор, как обитатели покинули ее. Автомобиль тоже исчез. То, что никто не видел отъезда Сорли, еще ничего не значило. В последнее время соседи мало интересовались этой семьей.

Швейцар открыл окно. Конечно, комнаты не мешало бы проветрить и подмести, но это, пожалуй, и все. Все вещи стояли на своих местах. Не видно никаких следов поспешных сборов.

А потом… Никто не верил в то, что случилось потом. Никто просто не мог поверить. Но как можно усомниться в том, что видишь собственными глазами? У дома, там, где год назад бухгалтер Георг Сорли выстроил гараж, появился автомобиль. Да, автомобиль Сорли, «юпитер-62» — роскошная машина. Я знаю, что говорю. Но автомобиль был пуст! В том-то все и дело. Еще вчера его не было, а сегодня он вернулся домой, но вернулся один, без водителя. Никто не видел, как он подъехал. Наверно, это произошло ночью. Автомобиль был в полном порядке. Правда, он проделал немалый путь. На колесах виднелись комья засохшей грязи. На заднем сиденье лежала куртка одного из мальчишек. И больше ничего. Ни соринки, ни окурка в пепельницах. Багажник тоже был пуст. В кармане забытой куртки полиция нашла кусок пирога, который еще не успел зачерстветь. Вот и все. Что бы там ни натворил автомобиль, подозревать его не было оснований. Вид у него был весьма самодовольный.

Постепенно соседи стали как-то побаиваться его. Говоря об автомобиле, они невольно понижали голос. Обитателям дома, да и всем, кто жил поблизости, перестал нравиться этот район. Дело кончилось тем, что автомобиль заперли в гараж, и он простоял там. месяца два. За это время полиции не удалось узнать ничего нового. Семейство Сорли исчезло бесследно. Слухи о растрате и бегстве за границу не подтвердились — бумаги фирмы, где служил Георг, оказались в идеальном порядке. Кое-кого это даже разочаровало. Пусть бы уж нашлась какая-то причина… Конечно, раскрытое преступление теряет свою остроту, но нераскрытое тревожит, как ноющая рана.