Полночные воспоминания

***

Следующую остановку Риццоли сделал в Бангкоке. После того как в его надежности убедились, его допустили на рыболовецкое судно, перевозящее наркотики, завернутые в полиэтилен, в пустых канистрах из-под бензина. При подходе к Гонконгу связку канистр выбросили на мелком месте за борт, неподалеку от Лимы, затем крючком их выловили с рыбачьих лодок, пришедших из Гонконга.

– Неплохо, – заметил Риццоли. («Но можно придумать и кое-что получше».)

***

Фермеры называли героин «снежком», но для Тони Риццоли он означал золото. На нем можно было заработать колоссальные деньги. Крестьянам, выращивающим опиум, платили по 350 долларов за десять килограммов, которые после переработки стоили на улицах Нью-Йорка 250 000 долларов. «Проще простого, – думал Риццоли. – Карелла прав. Главное – не вляпаться».

С того времени прошло десять лет. Сегодня ситуация осложнилась. Интерпол занялся вопросом контрабанды наркотиков всерьез. Все хоть сколько-нибудь подозрительные суда, покидающие порты, через которые шел основной контрабандный поток, тщательно обыскивались. Именно поэтому Риццоли обратился к Спиросу Лабмроу, флот которого был вне подозрений. Маловероятно, что полиция станет обыскивать его грузовые суда. Но эта сволочь ему отказала. «Придется искать другой путь, – подумал Тони Риццоли. – И делать это побыстрее».

***

– Кэтрин, я вас разбудил?

Была уже полночь.

– Нет, Коста. Рада слышать ваш голос.

– Все в порядке?

– Да, большое спасибо. Мне очень нравится моя работа.

– Рад слышать. Через пару недель буду в Лондоне. Приятно будет встретиться. (Осторожно. Не торопись.) Хотелось бы поговорить с вами о некоторых сотрудниках.

– Конечно.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

***

На этот раз она позвонила ему сама:

– Коста… просто не знаю что сказать. Такой прелестный кулон. Вы не должны…

– Пустяки, Кэтрин, просто знак внимания. Эвелин рассказывала мне, как вы ей помогаете. Рассматривайте это как признание ваших заслуг.

***

"Проще простого, – подумал Демирис. – Маленькие подарки и лесть.

Далее: «Я развожусь с женой».

Затем последует этап: «Я так одинок!»

Потом намеки на женитьбу и приглашение отправиться на яхте на остров. Система никогда не давала сбоя. Должно быть потрясающе интересно, усмехнулся Демирис, – потому что на этот раз конец будет иным: она умрет".

***

Он позвонил Наполеону Чотасу. Адвокат был в восторге от его звонка:

– Давненько тебя не слышал, Коста. Все в порядке?

– Да, спасибо. Хочу попросить тебя об одолжении.

– Буду рад помочь.

– У Ноэлли Пейдж была небольшая вилла в Рафине. Хочу, чтобы ты ее купил для меня на чье-нибудь имя.

– Нет проблем. У меня тут есть один юрист…

– Займись этим лично.

Адвокат помедлил с ответом:

– Ладно. Я об этом позабочусь.

– Спасибо.

Наполеон Чотас сидел, уставившись на телефон. Вилла была любовным гнездышком Ноэлли Пейдж и Ларри Дугласа. Зачем она Демирису?

Глава 7

Здание суда Арсакион в нижней части Афин представляло собой большое серое строение, занимавшее целый квартал на пересечении улиц Университетской и Страда. Из тридцати залов суда, имеющихся там, только три – 21-й, 30-й и 33-й были отведены для слушания уголовных дел.

Из– за огромного интереса, вызванного делом об убийстве, в котором обвинялась Анастасия Савалас, слушание его проходило в 33-м зале. Помещение имело сорок футов в ширину и триста футов в длину. Площадь, отведенная для публики, была поделена на три части, по девять скамеек в каждом ряду. В передней части суда возвышался помост, на котором перед перегородкой из красного дерева на стульях с высокими спинками восседали трое судей.

Напротив помоста было место для свидетелей – небольшая приподнятая платформа с закрепленным пюпитром, и у дальней стены располагалось жюри, состоящее в данный момент из десяти человек. Перед перегородкой, отделяющей обвиняемую от зала суда, стоял столик для адвоката.

Сам процесс об убийстве – зрелище привлекательное, но теперь он вызвал еще больший интерес, потому что защиту вел Наполеон Чотас – один из самых знаменитых адвокатов по уголовным делам в мире. Чотас брал только уголовные дела и очень часто выходил из них победителем. По слухам, его гонорары доходили до миллиона долларов. Наполеон был настолько худ, что выглядел изможденным, а его большие печальные глаза на морщинистом лице напоминали глаза породистой гончей. Одевался он плохо, и в его внешнем виде не было ничего внушащего доверие. Но за этой обманчивой внешностью скрывался блестящий, изобретательный ум.