Психология масс и фашизм

Мы можем быть уверены, что мы понадобимся народным массам, они призовут нас и доверят нам выполнение важных задач, если когда-нибудь смогут приступить к рациональному преобразованию своей психологической структуры. Мы не превратимся в руководителей народных масс, их выборных представителей или «попечителей». Мы станем частью этих масс. Тогда, как это было много лет назад в Австрии и Германии, большинство людей устремятся в наши клиники и школы, на наши лекции и демонстрации научных достижений, чтобы получить ответы на жизненно важные вопросы. (Они не будут требовать, чтобы мы рассказали им, как необходимо решать их важнейшие задачи.) Но они придут к нам только в том случае, если мы останемся искренними. Когда народные массы будут вынуждены нести ответственность за общественную жизнь, они неизбежно столкнутся со своими слабостями и наследием порочного прошлого. Одним словом, они столкнутся с теми реальностями в своей психологии, мыслях и чувствах, которые мы включаем в термин «неспособность к свободе». В качестве социального института мы вместе с тысячами наших сторонников раскроем механизм неспособности к свободе и покажем препятствия на пути развития свободы, чтобы помочь народным массам обрести подлинную свободу.

Для этого нам не нужна власть. Доверие мужчин и женщин (независимо от возраста, занятия, цвета кожи и мировоззрения) к нам, как абсолютно честным врачам, исследователям, преподавателям, социальным работникам, физикам, писателям и техническим работникам, будет значительно более долговечным, чем любая власть, когда-либо приобретённая политическим деятелем. Это доверие невозможно завоевать; оно само возникает, когда человек честно относится к своей работе. Мы не собираемся приспосабливать наши взгляды к современному образу мыслей народных масс, чтобы «достичь влияния». Доверие к нашей деятельности может возрастать только по мере углубления нашего понимания природы эмоционального бедствия.

Когда мы понадобимся народу, это будет означать, что в общественной жизни действительно формируется самоуправление и в среде трудящихся мужчин и женщин пробуждается стремление к «глубокой истине» и плодотворной самокритике. Мы понадобимся народу потому, что только наша организация способна распознать иррациональность политики и старых идеологий. Напротив, если мы останемся в «оппозиции», это будет означать, что общество не способно распознать и устранить иррациональность в своей психологии. В таком случае, однако, никакая власть не поможет нам, и мы сами не устоим под натиском иррациональности.

Сознательный отказ от борьбы за власть не должен приводить к недооценке нашего труда. Мы не выступаем в роли «скромных», «непритязательных» учёных. Мы трудимся возле источника жизни в соответствии с фундаментальной естественной наукой. Ложная скромность здесь была бы равносильна самоубийству. Действительно, «оргастическая потенция», «характерологическая жёсткость» и «оргон» выглядят незначительными и теоретическими при сравнении с «Днепрогэсом», «секретностью» и «Батааном и Тобруком». Но так выглядит картина с современной точки зрения. Что останется от подвигов Александра Македонского при сравнении с законами Кеплера? Что останется от Цезаря при сравнении с законами механики? Что останется от кампаний Наполеона при сравнении с открытием микроорганизмов и бессознательной психической жизнью? Что останется от психопатических генералов при сравнении с космическим оргоном? Отказ от власти не означает, что необходимо отказаться от рациональной регуляции человеческой жизни. Различие между ними заключается в том, что в случае рациональной регуляции результаты будут иметь долгосрочный, глубокий, революционный, истинный и жизнеутверждающий характер. Не имеет значения то, когда мы ощутим эти результаты – завтра или послезавтра. Всё зависит от того, когда массы трудящихся мужчин и женщин решат воспользоваться плодами нового знания – сегодня или завтра. Ответственность, которую они несут за свою жизнь и деятельность, не меньше ответственности сапожника за сапоги, врача за здоровье пациента, исследователя за свои формулировки, архитектора за свои здания. Мы относимся серьёзно к народу! Когда мы ему понадобимся, он позовёт нас. И тогда мы придём. Что касается меня, то я отказываюсь от борьбы за власть, с помощью которой можно навязать свои знания.

Биологическая жестокость, неспособность к свободе и авторитарное мировоззрение

Мы стоим перед несомненным фактом: ни разу за всю историю человечества народным массам не удалось сохранить, организовать и развить свободу и мир, завоёванные ими в кровопролитных сражениях. Под свободой здесь подразумевается подлинная свобода личного и общественного развития, свобода жить без страха, свобода от всех форм экономического угнетения, свобода от консервативных торможений развития; короче говоря, свободная саморегуляция жизни. Нам необходимо освободиться от всех иллюзий. В самих народных массах существует сила торможения, которая имеет не только консервативный, но и разрушительный характер. Она постоянно препятствует реализации деятельности борцов за свободу.