В плену у орбиты

Мучеа снова заговорила:

— «Меркурий-7». Слышимость затухает. Теряем связь. Переключайтесь на Вумеру.

— Понял вас, Мучеа. Станция связи Вумера! Говорит «Меркурий-7»

— «Меркурий-7», говорит Вумера. Слышим вас хорошо и отчетливо. Как слышите нас?

— Слышимость отличная, Вумера. Я теперь бездействую… наподобие шимпанзе. Отключил все системы. Стараюсь экономить энергию. Слышали мой последний доклад Мучеа?

— Ваш доклад слышали. С Мыса есть сообщение для вас. Готовы ли вы принять?

— Готов. Давайте сообщение.

— Мыс сообщает…

Он слушал в ледяном оцепенении.

Бортовой запас кислороду с учетом всех аварийных ситуаций был рассчитан на длительность полета в пять с половиной суток. Он мог бы растянуть его, сократив подачу кислорода в скафандр, продлив сон, снизив давление в капсуле. Это дало бы еще часов шесть, не больше.

Машины Годдардского центра переварили исходные данные и выдали бесстрастный, лаконичный ответ. Капсула «Меркурий-7», у которой отказали тормозные двигатели, начнет входить в атмосферу через шесть суток и восемь часов, т. е. через сто пятьдесят два часа с момента выхода на орбиту.

Точно и ясно…

Он содрогнулся. Так близко… так близок конец.

Если он испробует все ухищрения, предусмотренные инструкцией, и придумает еще новые, ему хватит кислорода всего на сто тридцать восемь часов, считая с момента старта.

Правда, есть еще баллончик с кислородом в аварийном комплекте, рассчитанный точно на пятнадцать минут. Его можно не считать.

Вот и все. Майор Пруэтт будет покойником больше полусуток — четырнадцать часов, когда его гроб начнет спускаться к Земле, оставляя позади огненный след.

ГЛАВА II

— «Меркурий-7», «Меркурий-7», говорит Кэнтон. Как слышите нас?

Молчание.

Радиооператор станции слежения на острове Кэнтон, крохотном клочке земли, затерявшемся в просторах Тихого океана, вызывал снова и снова…

— «Меркурий-7», «Меркурий-7», — говорит Кэнтон. — Слышите нас? Слышите нас? Один, два, три, четыре, пять, пять, четыре, три, два, один. Слышите, «Меркурий-7»? Говорит Кэнтон.

В комнате стояла гнетущая тишина. Оператор повернулся к микрофону внутренней связи.

— Радар, говорит станция связи. «Меркурий-7» не отвечает. Вы ведете его?

Репродуктор на панели захрипел:

— Говорит радар. Мы сопровождаем капсулу. У нее не работает бортовой ответчик. Повторяю, не работает ответчик. Но мы сопровождаем капсулу. Сопровождаем.

— Вас понял, радар. Подтверждаете сопровождение капсулы. Связь кончаю.

Оператор снова повернулся к передатчику.

— «Меркурий-7», «Меркурий-7», говорит Кэнтон. Говорит Кэнтон. Как слышите меня?..

— Станция связи Кэнтон. Говорит «Меркурий-7». Слышу вас хорошо, четко. Простите за опоздание.

У оператора вырвался вздох облегчения.

— О'кей, «Меркурий-7». Слышу вас отлично. Для вас есть сообщение с пункта управления. Готовы ли принять его?

— Понял вас. Давайте.

— Седьмой, слушайте. Пункт управления передаст вам специальное сообщение, когда вы будете проходить над Мысом. Они просят вас…

— Станция связи. Я Седьмой. Повторите последнюю часть. Были помехи.

— «Меркурий-7», пункт управления рекомендует вам детально вспомнить все ваши действия в полете. Постарайтесь вспомнить все, что произошло в полете, все, что может подсказать им, где искать причину отказа тормозной установки. Повторяю, вас просят вспомнить все, абсолютно все, что могло показаться необычным. Как поняли?

— Кэнтон. Слышу вас хорошо. Все понял. Могу сейчас же сообщить для передачи на Мыс, что было необычного. Проклятые тормоза не сработали. Для начала хватит?

Оператор на станции связи поперхнулся от смеха.

— Седьмой, слушай. Сдается мне, они знают об этой пустяковине. Я…

Оператор замолчал. Он знал Дика Пруэтта. В период подготовки космонавтов немало часов провел он с ним за работой в Хьюстонском центре пилотируемых полетов. Несколько раз они вместе изучали материальную часть радиостанций в капсуле. Ему нравился Пруэтт — замечательный летчик и парень что надо.

Оператор покачал головой: Пруэтту оставалось жить сорок восемь часов, а он… он еще шутит. Оператор перешел с языка переговорных таблиц на простой, человеческий.

— Дик. Сделай одолжение. Мне лично.

— С удовольствием. Чего тебе?