Брат, вспомни все!

— Увидишь. Он скоро будет здесь…

— А зачем твои парни бомжих зарубили? — спросила Леля. — Хотели с ними переспать, а те ни в какую?..

— Заткнись! — рыкнул на нее Седой.

Леля вздрогнула. Вся ее смелость куда-то улетучилась. Ну кто ее за язык тянул? Зачем она о запретном спросила?

Но ведь все равно придется затронуть эту тему. Она должна сделать это.

— Никогда не спрашивай меня, что здесь, как и зачем, — немного смягчился Седой. — Ты меня поняла?

— Поняла, поняла, — закивала Леля. — Мне вообще это не интересно. Мне только ты интересен…

Она спорхнула с постели. Снова нашла нужную музыку. Начала танцевать в чем мать родила.

На этот раз Седой заводился не так быстро — понятно почему. Поэтому одним танцем дело не ограничилось. Леля мягко опустилась рядом с ним, легкими прикосновениям рук и других частей тела довела его до кондиции. И…

Через пару часов Седой был едва живой после очередного сеанса сексотерапии. И удивленно смотрел на нее. Будто не ведал, что женщина может довести мужика до такого состояния. Наверняка весь смысл общения с женщинами для него сводился к одному: сунул — плюнул, и все дела.

Теперь он вцепится в нее двумя руками.

— Я тебя от себя никуда не отпущу, — сказал он. Ну вот, так оно и есть.

— А зачем я тебе? — перебирая пальчиками волосы на его груди, спросила она.

— Как это «зачем»? — выпучился на нее Седой. — Я же теперь без тебя не смогу.

— Почему?

— Трахаешься конкретно…

— Эх вы, мужики, не умеете вы красиво говорить… Трахаешься… Нет чтобы сказать, что я институт сексуальных отношений закончила…

— А что, есть такой?

— Ага, есть, — хмыкнула Леля.

Подонок, мразь, убийца. И при этом еще непроходимый тупица…

— И ты его закончила?

— Ага, сейчас в аспирантуре учусь. Кандидатскую диссертацию защищаю… Знаешь, на какую тему?

— Ну?..

— «Топор и плаха как метод лечения фригидности»…

— Гонишь, да?

— Нет, просто шучу… А если без шуток, то скоро ты только через топор в постель меня затаскивать будешь. А я буду лежать под тобой бревном и тупо в потолок смотреть…

— Почему? — нахмурился Седой.

— А потому, что ты моих друзей убьешь.

— Каких друзей?.. А-а, этих… Седой не сразу понял, о ком речь.

— Когда они должны умереть? — с замиранием сердца спросила Леля.

— Скоро. Может, завтра…

— Как?

— Не знаю, что там по расписанию. Может, на нож посадят, может, удавкой поработают… Но грохнут, это точно…

— Про какое расписание ты говоришь?

— Не твое дело! — отрезал Седой.

— Да, ты прав. Не мое это дело — расписание, по которому людей убивают…

— Бомжей…

— Валера и Никита не бомжи. Но ты их приговорил.

— Не бомжи, — кивнул Седой. — Но я их приговорил. Они такой же расходный материал.

Его цинизм ужасал. Как ужасала легкость, с какой он убивал людей. Он мог и Лелю сейчас убить. Просто встать, взять топор и зарубить… Кровь стыла у нее в жилах от страха. Но она не молчала. Она говорила. Чтобы спасти Никиту и Валеру…

— Это люди — расходный материал?

— Я еще раз повторяю, — начал заводиться Седой. — Это не твое дело…

— Ладно, это не мое дело. Но мои друзья — мое дело. Они не должны умереть. Я хочу, чтобы они жили. Скажи, как это сделать?

Седой не ответил. Он долго и свирепо сверлил ее взглядом.

— Кто из них твой любовник? — резко спросил он.

— Никто! Клянусь тебе чем угодно, я ни с кем из них не спала.

А ведь это так и есть. Ни с Никитой, ни с Валерой сексом она не занималась. Она не врала. Поэтому ее слова прозвучали убедительно. Седой поверил ей. Или только сделал вид.

— Почему ты не хочешь, чтобы они умерли? — спросил он.

— А ты бы хотел, чтобы твой брат умер?

— Типун тебе на язык…

— То-то же… Никита и Валера мне как братья… В общем, ты можешь их помиловать, можешь убить — это твое право. Но если они умрут, такой хорошей для тебя я больше не буду. Трахать ты меня будешь, но только под страхом топора. Но это уже будет не секс…

Она еще что-то хотела сказать. Но Седой закрыл ей рот.

Леля вся сжалась от страха. Она думала, сейчас он сбросит ее на пол и начнет душить. Но нет, он всего лишь сказал:

— Ладно, я что-нибудь придумаю… И ты что-нибудь придумай. Мой дружок лежит, а он должен стоять…