Дорога дальняя, казенный дом

В начале двенадцатого он обошел стоянку. Все машины на месте. Не хватало только одной — той, на которой ездила Лима. Но ее уже вторую неделю нет. Как уехала тогда, и с концами… С кем она сейчас, чью постель согревает…

Вадим уже заходил в будку, когда к шлагбауму подъехала машина. Яркий свет галогенных фар ударил по глазам. И какой это идиот ездит по ночному городу с «дальним» светом. И еще на постой просится. Можно было бы найти одно свободное место, но Вадим решил ответить наглецу отказом.

Водитель, казалось, уловил ход его мыслей. Фары погасли. Остались только «габаритки». Появился и сам водитель. В свете уличного фонаря. И Вадим снова ослеп… Это была Лима. Распущенные волосы, горящий взгляд, короткое платье в облипку, туфли на высоченном каблуке. Она стояла, придерживая открытую дверцу. Или скорее наоборот, дверца поддерживала ее. Похоже, она не очень уверенно держалась на ногах. Или земля под ней ходуном ходит, или в голове штормит…

— Ну чего стоишь? Отворяй ворота! — покачнувшись, потребовала она.

Конечно же, Вадим не мог не выполнить ее требование. Поднял шлагбаум.

Лима села за руль и так резво стартовала с места, что не справилась с управлением. И краем переднего бампера задела железный столб, на который ложилась верхняя часть шлагбаума. Неужели мама не говорила ей, что нельзя ездить за рулем в нетрезвом виде… Машина проехала еще метров пять, прежде чем остановилась.

— Я, кажется, за что-то зацепилась! Или мне показалось? — растерянно спросила девушка.

— Мне тоже показалось.

Вадим подошел к машине, осмотрел повреждение. Ерунда.

— Что там? — с надеждой спросила Лима.

— Ничего особенного. Краска чуть содрана, почти незаметно. А бамперу вообще ничего. Ударопрочный пластик…

— А фары?

— И с ними полный порядок…

— Да и черт с ней, с этой машиной!.. Новую купит! — вырвалось у нее.

— Кто купит? — заинтригованно спросил Вадим.

— А тебе не все равно! — с улыбкой на губах спросила Лима.

— Все равно…

— Что, и узнать неинтересно, кто меня… э-э, кормит?

— Какое мне дело?

— Хочешь сказать, что я тебе не нравлюсь?

— Нравишься, — признался Вадим.

— А чего так несмело? Скажи во весь голос: Олимпия, ты мне очень-очень нравишься?

— Зачем?

— Ты что, глупый? Не видишь, что я хочу тебе нравиться! И я это хочу слышать!

— Ты мне нравишься…

— Смелей.

— Ты мне очень нравишься.

— Я тоже на тебя запала. И я хочу, чтобы ты знал об этом… И вообще я тебя хочу!

Лима подошла к нему. Медленно положила руки ему на плечи и резко притянула к себе. Впилась в его губы жарким поцелуем… Вадим не мог поверить своему счастью… А может, это всего лишь сон?.. Если сон, то он вправе делать все, что ему захочется. А ему очень хотелось…

Он подхватил Олимпию на руки, оторвал от земли и бережно понес в сторожку. Это было нетрудно. От переизбытка чувств его руки налились особой силой. Ему сейчас ничего не стоило горы свернуть… Лима казалась ему легкой как пушинка. Но это не сон. Ведь он не ложился спать. И в сон его не клонило… Нет, это не сон. Это сумасшедшая реальность, в которой Лима сама шла к нему в руки. Нажать на тормоза он не мог. И не хотел…

Лима позволила уложить себя на кушетку. Глаза утомленно закрыты, щеки горят, грудь высоко вздымается в такт учащенному дыханию… Вадим испугался, что в самый последний момент она передумает, вырвется из его объятий. Но нет, она шла до конца…

— Ой, не могу!.. Ты чудо!.. Давай, давай!..

Она стонала, рыдала, извивалась под ним змеей. Раз за разом она сотрясалась от удовольствия. Но ей все было мало, она не могла насытиться… В конце концов девушка утихла. Свернулась калачиком, ткнулась головой в грязную подушку. И долго-долго лежала так, приходила в себя… Вадим и сам с трудом соотносил себя с окружающей реальностью. Даже сейчас он не мог поверить своему счастью. Лима отдалась ему, она в его объятиях, в одной с ним постели… Грязная, пыльная постель, но ей все равно. Ей все равно, где быть с ним — хоть в шалаше, лишь бы только с ним…

— И что это было? — очнувшись, спросила Лима.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Радостное удивление в них и невыразимый восторг. Вадим ощущал себя на вершине блаженства…

— А ты сама догадайся.

— Это было какое-то сумасшествие!

— Не хочешь же ты сказать, что с тобой это было впервые.