Дорога дальняя, казенный дом

Она бросилась к будке охранника, но дверь закрыта на замок. Внутри — никого. Шлагбаум закрыт, но его может открыть любой… Не охраняется дом. И с консьержки не спросить за пропавшую машину. Она смотрит лишь за подъездом, а то, что творится во дворе, ее не касается. Да и не стоит раздувать скандал. Наедет милиция, начнутся допросы, до Толика дойдет. А ему совсем необязательно знать, где она ночевала…

Дверь она открыла своим ключом. Зашла в квартиру и увидела то, что и ожидала увидеть. Жора дрых в гостиной в обнимку с грудастой блондинкой. Оба в чем мать родила. Мирона нашла в спальне. Он тоже провел веселую ночку — подтверждением тому служили две бабы — одна с левого бока, другая с правого. Все спали мертвым сном. В спертом воздухе витал запах перегара и дешевых духов. Толик обнаружился в комнате для гостей. В расстегнутой рубашке, со спущенными штанами. И этот не одинок в своем покое. Рядом с ним спала обнаженная бабенка с длиннющими ногами…

Олимпия набрала в ковшик холодной воды и опрокинула его на подлого изменника. Думала, что Толик подскочит как ужаленный. Но он даже не дернулся. Открыл бесстыжие глаза, окинул ее туманным взглядом.

— А-а, это ты… Все танцуешь?

— Я?! Танцую?! — ошалела она от возмущения. — Совсем рехнулся!!!

— Не кричи… Уже утро, да…

— Ага, утро! На работу пора! Магазин открывать! Продавщицу не забудь с собой прихватить!

— Какую продавщицу? — непонимающе уставился на нее Толик.

— А которая у тебя под боком.

— Кто под боком?.. О, мля, откуда она взялась? — спросил он и брезгливо толкнул локтем свою ночную фею.

— Ветром занесло! — саркастически усмехнулась Лима.

— Даже не знаю, откуда она…

— А портки чего спущены, тоже не знаешь?

Толик страдальчески вздохнул и нехотя натянул брюки. Но с кровати так и не встал. Зато спихнул с нее свою утешительницу. Та упала на пол, но даже не проснулась. Свернулась калачиком, подложила под ухо сомкнутые ладони и снова засопела. Видать, перетрудилась вчера…

— Извини. Это все Мирон, — виновато хлюпнул носом Толик. — Ты ушла, а он шлюх позвал…

— Как это я ушла? Я же танцевала!

— Да это мне снилось, что ты танцуешь… А вообще ты правильно сделала, что ушла…

— А ты что правильно сделал?

— Я же говорил, извини… Перебрал вчера, перемкнуло…

— У кого на этот раз сын родился?

— Да не сын…

— Дочь?

— Ну хватит, а!.. Голова раскалывается от шума… Дай полежать часок, а там делай со мной, что хочешь…

— А девочку не разбудить? — съязвила она. — Она тебе заснуть поможет…

— Разбуди. И на хрен пошли…

— Может, и самой уйти?

Прежде чем ответить, Толик окинул ее оценивающим взглядом.

— Нет, оставайся… — мотнул он головой.

Видно, решил, что она ему еще пригодится… Козел!

— А мне это нужно?

— Ну, пожалуйста… Ты там что-то про шубу говорила…

Понял, сволочь, что от Лимы можно откупиться дорогим подарком. И хорошо, что понял. И хорошо, что сволочь… Так удобней и ему, и ей.

— А про машину я тебе ничего не говорила?

— Нет… А тебе что, «Мазды» мало? — нахмурился Толик.

— А нет больше «Мазды»! — скорбным тоном сообщила она.

— Как это нет? Где она?

— Угнали…

— Какая падла? — взвыл он.

И как укушенный соскочил с кровати. Похмелье как рукой сняло.

— Не знаю… Я дома во дворе машину поставила. Утром из окна смотрю, нет ее…

Она уже была у родителей. Они уже знали, что говорить им в ее оправдание.

— Почему во дворе? А платная стоянка?

— Поздно уже было… Я подумала…

— Хреново ты думала!..

— Извини. Это все Мирон, — его же словами сказала она.

— При чем здесь Мирон?

— Если бы он шлюх не привел, я бы домой не поехала…

— А-а, это… — сбавил обороты Толик. — Ну да, маху вчера дали… Ладно, разберемся. Найдем тачку… Но это будет стоить.

— То есть?

— Ну, бабла придется отстегнуть… Короче, тачку найду, и мы в расчете, лады?

Олимпия уныло кивнула. Он рассчитается с ней, а затем снова ударится во все тяжкие… И как жить дальше с таким уродом?

2

— Извини, братан, что так вышло. Не знали, что твоя тачка…

— Да ладно, чего уж там! — небрежно махнул рукой Толик.

С Лехой Босым он был на короткой ноге. Два месяца сидел с ним в одной камере следственного изолятора. Его за угоны замели, а Толика за неучтенный ствол в кармане. Леха тогда на три года в колонию загремел, а Толик сухим из воды вышел. Но дружба, в общем-то, сохранилась.