Дорога дальняя, казенный дом

— Поздно уже… — жеманно улыбнулась Олимпия. — Спасибо вам за все…

— Не так уж и поздно… А благодарить меня не надо… Э-э, пожалуй, я вас отвезу… Я же даже на вашу квартиру не посмотрел… Вы уж потерпите еще немного старика, — натянуто улыбнулся Алтынов.

— Ну какой же вы старик, папа? — возмутилась Олимпия. — Вы еще только жить начинаете…

— Да, начинаю… Ладно, считайте, что я пошутил. Никуда я с вами не еду. А квартиру завтра посмотрю. Если вы не против…

— Ну что вы такое говорите! Как мы можем быть против?.. Поехали с нами, мы будем только рады…

— Нет-нет… У вас дело молодое… Будьте счастливы!

Олимпия и глазом не успела моргнуть, как он исчез. Только что стоял рядом с ней, и вот его уже нет…

— Что это с ним? — угрюмо спросил Вадим.

— Сына он женит, вот что с ним… — удивленно посмотрела на супруга Олимпия. — Или ты чем-то недоволен?

— С нами зачем-то ехать собрался, — пожал он плечами.

— Но ведь не поехал же… Ну что, пошли?

Алтынов не хотел, чтобы она уезжала. И она была совсем не прочь составить ему компанию. Но в то же время спасу нет, как хотелось побыстрей оказаться с Вадимом в постели. Ведь у них первая брачная ночь.

Домой их отвезли на свадебном лимузине. Красиво, дорого и сердито… Как будто в новую жизнь на белом коне въезжали. В сущности, так оно и было…

Квартиру сдали на две недели раньше установленного срока. Но на качестве это никак не отразилось. Единственное, что не получилось, так это поучаствовать в процессе. Олимпия хотела, чтобы и ремонт, и обстановка соответствовали ее вкусу. Но перед свадьбой ее закрутила такая карусель, что на квартиру просто не оставалось времени. Спорное это утверждение — что ни делается, все к лучшему. Но в данном случае эта сомнительная истина подтверждалась. Видно, прораб нанял очень толкового дизайнера. А Прокин не скупился на деньги. Олимпия чуть не задохнулась от восторга, когда зашла в свои апартаменты. Верх совершенства. И хорошо, что квартиру отделывали и обставляли без нее…

Алтынову бы здесь понравилось. Вряд ли бы у него возникло чувство, что его деньги были выброшены на ветер. Но Иван Александрович остался в ресторане. Да он Олимпии был сейчас и не нужен. Вадим знал, что его жена сгорает от нетерпения. И без промедления рухнул вместе с ней на роскошное брачное ложе…

2

Солнце палило нещадно, но Олимпия изнывала не от жары, а от наслаждения. Кипр, окрестности Ай-Напы, прекрасная вилла в «средиземноморском» стиле — словом, шик-блеск. И сама она — тоже блеск; как тот алмаз, но без обрамления, в том смысле, что нет на ней ничего. Ничегошеньки нет — даже тоненькой ленточки, чтобы обозначить набедренную повязку. Олимпия ходила по дому голышом, и у бассейна загорала в том же виде. А чего стесняться? Ее великолепное тело не имело изъянов, которых можно было бы стыдиться. А от соседских глаз двор защищен непроницаемой растительной оградой — пальмами, кипарисами, лимонными и мандариновыми деревьями. Только один Вадим имел возможность любоваться ее красивой обнаженной фигурой, но на то он и муж…

Она и сейчас возлежала у бассейна в шезлонге, потягивая через трубочку тропический коктейль. Солнце клонится к закату, со стороны моря дует приятный ветерок. Тишь да гладь… Скучновато, правда. Неплохо было бы выйти на пляж да отдаться во власть мягкой средиземноморской волне. Но на пляже люди, там в «наряде Евы» не походишь, она же приличная девушка, тем более мужняя жена. Вадим, он мягкий, покладистый, но злить его не стоит…

Вадим не вышел, а выскочил из дома. Глаза по пять копеек. Неужели что-то случилось?

— В Ивана Александровича стреляли!

Он так и не научился называть Алтынова отцом…

— Убили?! Ранили?! — встрепенулась Олимпия.

— Нет! — облегченно вздохнул Вадим. — По «Новостям» передали, что жив… Даже не ранен… Но ведь стреляли!

— Кто?

— Личность убитого устанавливается…

— Убитого?!

— Да, в результате перестрелки один нападавший был убит. Двое других скрылись на машине. Ведутся оперативно-розыскные мероприятия… Все, больше ничего не говорили…

— А Ивана Александровича показывали?

— Нет… Но он жив. Правда, погиб его телохранитель…

— Но это уже не наши проблемы…

— Наши — не наши, а человека нет…

— Было бы гораздо хуже, если бы погиб твой отец…