— И у меня не вышло, — усмехнулся Алтынов. — Он и меня видеть не хочет. Можно было бы его комиссовать, да он не захотел. С характером парень, весь в меня. Да, жаль, что все так получилось.
— Я сказала ему, что вы ни в чем не виноваты. На себя все взяла…
— Так он тебе и поверил…
— Нам собираться?
— Куда собираться?
— Ну мы же вам больше не нужны. Квартиру нужно освободить…
— Квартиру я Вадиму подарил…
— Вадим на развод подал… Вернее, собирается подавать…
— Но ведь из квартиры пока не гонит…
— Тогда мы остаемся?
— Кто это мы?
— Ну, я и мой ребенок…
Олимпия не была уверена в том, что поступает правильно. Но тем не менее развела полы халата в стороны — обнажила заметно обозначившийся животик…
— Мальчик будет…
Не так уж сложно было изобразить порыв материнской нежности.
— УЗИ показало, — добавила она.
— Мальчик?!.. — озадаченно произнес Алтынов.
— Твой сын…
— А если все-таки не от меня…
— Тогда от Вадима… Но в любом случае это ваша родная кровь…
— Да, верно… Если не сын, то внук… Даже не знаю, что лучше…
— Хорошо, когда у ребенка есть дед. Но еще лучше, когда у него есть отец… Это ваш ребенок, я в этом уверена…
— А чего это ты со мной на «вы»? Ребенок от меня, а она со мной на «вы»…
— Но вы же сами сказали.
— Что я сказал?
— Что я должна обращаться к вам на «вы». Что я вам больше не нужна. Что у меня есть последний шанс… Шанс, который я не использовала…
Этот шанс давал ей сам Алтынов. Она должна была убедить Вадима в том, что сама виновата во всем случившемся. Он должен был поверить, что Иван Александрович не отбивал у него жену… Может, и поверил. Но обратно к себе не принял. А должен был принять, потому что в этом заключался шанс, который она давала себе сама. Без Алтынова она могла удержаться на плаву только в связке с Вадимом. Но, увы…
— Мало ли что я говорил…
Алтынов подошел к бару, вытащил из шкафчика бутылку коньяку, плеснул в бокал ей и себе.
— Извините, но я не могу… — виновато улыбнулась она. — Я жду ребенка, мне никак нельзя…
— Как-то не подумал… А надо думать… Неужели я в самом деле говорил, что ты мне больше не нужна?
— Да, говорили…
— Настроение, наверное, не в дугу было… Проблема на проблеме… А я вообще человек настроения…
Иван Александрович выпил. Немного подумал и добавил еще.
— Глупая какая-то ситуация, ты не находишь? — озадаченно спросил он. — Вадим — упрямый сукин сын! Ты — охотишься за богатыми мужиками!
— Это неправда! — всплеснула руками Олимпия.
— Помолчи… — отмахнулся от нее Алтынов. — Я знаю, что говорю. Как знаю, что натура у меня противоречивая. Сегодня одно на уме, завтра другое… То нужен мне твой Вадим, то не очень… Так же и с тобой. То пнуть тебя охота, как блудливую сучку, то приласкать…
— Но я не сучка…
Олимпия смотрела на Ивана Александровича глазами собаки, съевшей хозяйский кусок мяса. Алтынов был для нее царь и бог. Он мог и пнуть, а мог и приголубить. А ей так не хотелось оказаться на обочине жизни, где даже объедками с барского стола не накормят… Она хотела жить, а не выживать…
— Ну как же не сучка, если от мужа гуляешь, — ухмыльнулся Алтынов.
— Но ведь только с вами, больше ни с кем…
— Знаю, что больше ни с кем… — поощрительно улыбнулся он.
— Вот видите! — просияла Олимпия.
— Но ведь по-любому от Вадима гуляешь… Потому что сучка… А я тогда, получается, кобель… Смешно. Правда, не очень… Иди сюда!
На этот раз Алтынов сам развел полы ее халата, сначала приложил ухо к ее животу, а затем лизнул его языком — от пупка вниз. Как будто хотел показать, каким путем появится на свет созревающий плод…
— Не надо… — В показном изнеможении Олимпия прикрыла глазки.
— Ты меня не хочешь? — Зато Алтынов был возбужден по-настоящему.
— Хочу…
— Так в чем же дело?
Действительно, в чем дело. Иван Александрович бросает ей сахарную кость со своего барского стола, и она должна с радостью вылизать ее добела, чтобы выразить ему свою благодарность. Если есть шанс снова стать его любимой собачкой, то она обязана воспользоваться им…
2
— Встать! Смирно!
Команда прозвучала как щелчок бича. Вадим даже не стал задумываться, с какой это стати он должен ее выполнять. Он подскочил со своего места как хорошо выдрессированный зверек. И только потом осознал, что команда «смирно» была самым обыкновенным фарсом. Один «дед» подал ее, чтобы потешить своего дружка, такого же старослужащего кретина…