Все мы грешные

Есть среди всего прочего и довольно вместительный концертный зал, блеск, комфорт, придраться не к чему. И сегодня в нем будут петь суперзвезды российской эстрады. Это часть программы презентации.

Церемония открытия прогремит на всю страну, прослышат о ней и за границей. Ради этого и приглашены отечественные и западные журналисты, вряд ли кто захочет отказаться. А пресса в таком деле значит очень много. Реклама – этим словом сказано все.

О гостиничном комплексе «Москва—Россия» должны знать все!

К торжеству допущены только избранные. Элита отечественного и мирового бизнеса, звезды кино и эстрады, известные шоумены. Словом, цвет общества. И это тоже для рекламы.

Приглашены и приятели Антона по «подлунному миру». Воры в законе, крупные авторитеты. Но они держатся в стороне от «акул пера». Они предпочитают не засвечиваться, поэтому объективы телекамер обходят их стороной.

Антону бы радоваться столь значительному событию, но на презентацию он отправлялся с камнем на душе.

И все из-за Лизы.

Ну как она не понимает, что ей никогда не дотянуться до Пугачевой или Ротару. А потому ей не место сегодня на сцене в одном ряду с ними. Если она сегодня будет петь, то скорее всего испортит вечер, даст повод для нелестных отзывов в прессе. А это может плохо отразиться на его планах.

Он сказал ей об этом мягко, стараясь не задеть самолюбия. Она всегда его понимала, должна понять и сейчас. Но не тут-то было. Она взбесилась. Закатила истерику, скандал. Такой он ее никогда еще не видел.

Она вдруг стала ему неприятна.

– Петь ты не будешь и не мылься, – вежливо, но жестко поставил он точку в их разговоре.

– Но я хочу! Хочу! И буду! – Она не могла остановиться.

Плевал он на ее хотение. Он ушел, хлопнув дверью.

* * *

На банкете Лиза появилась уже после концерта. Да, она не пела сегодня на равных с Пугачевой, но только из-за опоздания – так пусть все и думают. А царицей этого вечера будет она, пусть ее непонятливый любовничек знает, кого он сегодня обидел.

Дорогое платье от Версаче, золото, бриллианты – этим здесь никого не удивишь. Но красотой, сексуальностью – вот этим она выгодно отличалась от других дам. Мужчины, эти важные господа и самодовольные ослы, в открытую пялились на нее, так и топтали ее взглядами. Даже о своих спутницах забывали. Каждый, наверное, полжизни бы отдал, чтобы оказаться с ней наедине.

А она с радостью отдалась бы каждому из них по очереди, а можно и оргию устроить: она одна и они все. Ах, как здорово было бы провернуть такое на виду у этих важных господ. Сливки общества, да чхать она на них хотела.

Но, увы, ей следует держать себя в узде. Антон – ужас, как надоел он ей! – не просто мужчина, он еще вдобавок и крупная фигура в преступном мире. Гангстер, мафиози. Шутки с ним могут иметь очень плохой конец. А жить она еще хочет. И не как-нибудь, а хорошо жить.

Подло все-таки он с ней поступил! Не пустил на сцену. Плохо, мол, поешь. Вечер, говорит, испортишь. Сказал бы еще, что рылом не вышла.

Ей бы смириться. Ведь и в самом деле, куда ей тягаться с суперзвездами! Ну не будет она рядом с ними смотреться. Так нет же, не удержалась, перешла на повышенные тона. Ну и что? Разве у нее нет самолюбия? Почему она должна позволять топтать себя ногами?..

Нет, изменять она Антону не станет. Но пофлиртовать кое с кем – в этом невинном удовольствии она себе не откажет. Пусть поревнует милый, пусть позлится. Пусть почувствует свою вину перед ней. Глядишь, в следующий раз будет умнее.

Лиза порхала по залу как мотылек. От одной группы гостей к другой. В руке бокал дорогого вина, а на губах улыбка. И болтает без умолку. Она не дура, ей все обо всем известно, никто не сможет упрекнуть ее в неумении вести разговор. Она хочет, чтобы ею восхищались.

Но мужчины только вид делают, будто им интересно слушать ее, это видно. Все их помыслы сейчас в другом – в глубоком вырезе ее платья и в ее трусиках. О! Она умеет разжечь мужскую страсть, умеет быть желанной.

Только почему не смотрит на нее Антон? Не замечает? Или не желает замечать?

* * *

Антон не выпускал Лизу из поля зрения, но нарочно обходил ее своим вниманием.

Блудливая сучка! Что она себе позволяет? Блядует напропалую у всех на глазах. Выставляет его на посмешище. Ну ничего, она об этом пожалеет.

Но думал он о ней недолго. Мысли о ней скоро вылетели у него из головы.

Он стоял в одной компании с мэром столицы, с двумя министрами из российского правительства. Высоко забрался, друг, высоко. Мысль об этом льстила ему.