Все мы грешные

Она не хотела, чтобы он убивал своего и ее обидчика. Добрая душа...

– Не знаю...

– Не убивай, прошу... – В ее глазах мольба. – Ты же не такой, как он...

– Не такой, – кивнул Антон.

– Не бери грех на душу.

– Если бы только этот грех... Не бойся, убивать его не стану.

– Но можешь его немного поколотить. Только немного... – уточнила она.

– Как скажешь... Мы завтра встретимся?

Он боялся ее потерять.

– Встретимся...

– Тебе пора домой, к маме. Ступай, тебя проводят... А я пока побуду здесь... До встречи!

Алена понимающе кивнула и в сопровождении одного громилы направилась к выходу из подвала.

Антон проводил ее потеплевшим взглядом.

– Ну что, падла, – повернулся он к Морозу. Его взгляд снова стал беспощадным. – Пора платить по счетам...

– Прости меня, Хмурый! – Крепыш упал ему в ноги.

– Хмурый... А давно ли ты называл меня пижоном?.. Ты обидел меня, сильно. Не жди прощения... Ты хотел изнасиловать Алену. И изнасиловал бы, если б не помешали... А знаешь, что бывает с насильниками?

Он увидел, как хмыкнул Понт. Уж тот хорошо это знал.

– Знаю... – взвизгнул Мороз и попятился.

И этот не дурак.

– Но я о твое поганое «очко» мараться не стану.

Даже на зоне он никогда не осквернял себя мужеложством, отметал от себя «петухов». А сейчас мысль об этом заставила его скривиться. Но ритуал есть ритуал. На зоне ли они, на воле, неважно, но порядок должен быть соблюден.

– Может, не надо...

– Надо, Маша, надо... Ты... – Антон ткнул пальцем в Барабана. – Ты будешь драть его первым!

Мороза пустили по кругу. По очереди им попользовались все, кем он верховодил. Отныне, как опущенный, он уже не мог быть главарем банды.

Через несколько дней он повесился в своей квартире. Не смог снести пережитое унижение.

Об этом Антон узнал от Алены. Но жалость в нем даже не шевельнулась.

* * *

Понт еще раз доказал свою состоятельность, бизнесмен. Всего два месяца понадобилось ему, чтобы из углового здания в центре города на первых двух его этажах отгрохать шиковое казино. Все как в лучших домах Лондона!

Весть о новом казино облетела город с быстротой молнии. Деньги в кассу полились сначала ручьем, а затем полноводной рекой.

Антон не раз предлагал Алене посетить с ним его заведение, посидеть в ресторане, попытать счастья на рулетке. Но она и слышать об этом не желала.

– Ты дьявол, – говорила она. – Казино твое – грех! Не затащишь ты меня в этот ад, не старайся!.. Ну почему же ты, горе мое, попался мне, а не другой?

Она страдала.

Алена обладала грехобоязненной душой. Она верила в бога, но, вознося ему молитвы, не разбивала себе лоб. И в церковь ходила не часто, от случая к случаю. Но если бы даже она о боге ничего не знала, не верила в него, все равно бы сторонилась всего плохого, чего не принимала ее чистая, безгрешная душа. Такова уж ее природа...

Но она любила Антона. Любовь эту считала наказанием за грехи. Но прогнать его не могла.

«Ты мой тяжкий крест...» – слышал он иной раз от нее.

Она принесла себя в жертву этой любви. Но старалась отгородиться от всех мерзостей его жизни.

Ах, как хотела она наставить его на путь истинный! Уговаривала бросить преступное ремесло. Но он не слушался. Пока не слушался. Когда-нибудь он согласится с ней. Она в это верила...

Антон любил Алену, а потому не обижался. Ее помыслы считал блажью, но они были чисты, и это ему нравилось.

Пора бы им узнать друг друга поближе – не раз намекал он ей.

Она не затворница, не монахиня, шагает в ногу со временем, ей хорошо известны современные нравы. Она понимала любимого, но на поводу его желаний не шла.

Она могла отдаться ему только женой. Но о свадьбе и не думала. Быть женой гангстера – о, как это страшно! Какой грех!

Но разговор о свадьбе все же зашел. Это случилось на четвертом месяце их знакомства.

Антон заявился к Алене прямо домой. Букет роз в руках, обворожительная улыбка, глаза радостные. Он познакомился с ее матерью, миловидной женщиной лет сорока, очаровал ее. Понравился и ее отцу, статному седовласому мужчине.

– Я прошу руки вашей дочери!

Краем глаза он увидел, как залилась краской Алена.

Родители ее дали согласие.

– Ты бы меня спросил для начала, пойду ли я за тебя? – выговаривала она ему, когда они остались вдвоем.

– А разве ты не хочешь быть моей женой? – Антон поцеловал ее в щеку и легонько прижал к себе. Она не отстранилась.