Мозг Эйнштейна

— Я назвал ее «Рихардом», — улыбнулся Корейс. — Сам собрал из утиля. Ни один «газик» или «додж» не мог за ней угнаться. Ее-то у меня сегодня и отобрали.

— Вот потому ты и созрел для поступления в наш трест. Кто на фабрике будет теперь заботиться о твоих автомобилях? Кто станет отдавать им всю свою любовь, посвящать жизнь? Ты последний экспедитор в Чехии. Последний энтузиаст своей профессии. На твое место придут только лодыри, воришки и служащие, которым все безразлично. Им на автомобили наплевать. Они в своей работе не заинтересованы. Ты этого не должен допускать.

— Но как? — спросил Корейс и повел Тонду в свою опустевшую мастерскую. — Много умников пыталось еще до нас это сделать и погорело.

— Они не владели нашим методом. Эта машина перенесет тебя в тысяча девятьсот сорок пятый год. Ее счетчик отсчитывает не километр-часы, а годы. А в остальном ею управляют так же, как твоим любимым «Рихардом». Мы нарочно сконструировали ее по твоей модели. Вернешься в тот решительный день, никого не отвезешь к пражскому мосту, ребята пойдут туда пешком, явятся слишком поздно, и русские задержатся у реки. А на следующее утро в Прагу войдут американцу. Ты переделаешь историю. Так же, как другие будут делать это в других местах. Такие меры, разумеется, изменят современный мир радикальнее, чем любая интервенция. В наше время, при наличии атомного оружия, нет других возможностей, если мы хотим изменить ход истории и все же сохранить жизнь на земле.

Корейс больше не сомневался:

— Ты сошел с ума, — сказал он и большими шагами направился к своему дому.

Тоник пошел следом за ним. Клялся, что все это правда, показывал документы, свидетельства, специальные полномочия, доллары и особый бесшумный пистолет. Он допускал, что такая поездка может оказаться опасной, что из подобных путешествий в прошлое многие не возвращались, льстил Корейсу, взывал к его героизму. Ведь если он тогда сумел собственноручно укокошить начальника команды подрывников, то теперь сумеет сдержаться и не убивать его, спасет человечество, цивилизацию, себя и свою семью от разорения.

— Неужели ты забыл, что тогда боролся вместе с нами? Что на том мосту потерял правую руку? — Корейс неделикатно указал на протез Тонды.

Тоник объяснил, почему он так изменился, почему пошел на службу в «Трест» — ведь его потом выгнали из армии и даже арестовали за то, что он будто бы проворовался в Пограничье. Ему пришлось бежать за границу, и с тех пор он думает только об одном: как исправить свою ошибку. Это он разработал такой план и предложил его правлению треста, именно он догадался, что современное политическое положение в Чехии является результатом той поездки Корейса, что, собственно, Корейс на своей машине привез в Прагу социализм… Но Корейс, даже не попрощавшись, захлопнул дверь перед его носом.

Дома его ждали, сидя за остывшим ужином. Тесть — воплощение ехидства — ходил вокруг стола. Марта упорно рассматривала собственные руки.

— Знаешь, что велели передать твои товарищи? — язвительно спросил тесть. — Знаешь, какое поручение дали Марте? Мало того, что они отобрали все твои автомобили, но ты еще должен уплатить налог. Теперь можешь идти выпивать с ними. Что я тебе говорил? — Это была его ежедневная песня.

— Машины забрали потому, что они были имуществом фабрики. Если бы вы переписали их на меня, мы пользовались бы ими по сей день, — нехотя огрызнулся Корейс. Сегодня он не мог как следует разозлиться даже на этого сгорбленного старикашку.

— Верно. Это я знаю. Ради них ты и вошел в нашу семью. Воображал, что я тебе все отдам. А потом ты вышвырнешь меня вместе с моей дочерью.

— Вас вышвырнули другие, — сказал Корейс и отодвинул тарелку. Есть ему не хотелось. Марта только взглянула на него. Она была еще уродливее, чем всегда.

— Завтра утром надо внести десять тысяч. Они передали, что подождут до завтра только ради тебя. — Она произнесла это медленно и тихо. Знала, что в доме нет ни гроша, если не считать тех денег, которые в свое время припрятал отец и, разумеется, никому не даст. — А ты, мол, можешь водить машину для фабрики.

Корейс вскочил. Характер у него был вспыльчивый.

— Твое дело кончено, — крикнул тесть, — выхода у тебя нет. Я это всегда предсказывал.

Но он изрекал свои предсказания уже в пустой комнате — Корейс вышел из дому. По пути он захватил с полки в передней бутылку рому, отбил горлышко о косяк двери и несколькими большими глотками выпил весь ром.