Возраст третьей любви

– Ну, Женечка, за твое путешествие, – сказал Толя, поднимая рюмку с водкой. – Рад был поспособствовать, ей-Богу. Чтоб запомнилось, чтоб не жалеть!

– Да, – кивнула Женя, оборачиваясь к Котеночкину. – Спасибо тебе, Толя. Что-что, а жалеть уже не буду.

Когда она в следующий раз взглянула на Гринева, он о чем-то разговаривал со своей кореяночкой и был, судя по всему, полностью погружен в этот разговор, который почему-то показался Жене невеселым, хотя она даже голосов не слышала из-за музыки.

И потом он больше не оборачивался – когда она уже выходила из зала, на ходу говорила Толе, что у нее скоро день рожденья, вот встретит его здесь, а там уже и домой пора, следующим его рейсом обратно полетит…

«Ладно, – решила Женя. – Надо как-то досидеть до Ленкиного возвращения, не срываться же без нее. Когда еще увидимся! И день рожденья обещала здесь отметить. А что она там насчет рыбалки говорила? Завтра же позвоню ее Григорьевым, договорюсь».

Глава 7

Трещина прямо у их ног увеличивалась стремительно, это была уже даже не трещина, а просто полоса воды между двумя льдинами. Потом она превратилась в сплошную, в мелких волнах, темную воду…

– Ой… – едва слышно произнесла Женя. – Что же теперь делать?

– Неприятная ситуация, а, Евгения Витальевна? – спросил Юра, стараясь, чтобы голос как можно меньше выражал его состояние. – Ну, что ж теперь, давайте хоть от края отойдем. Все равно ничего умнее нам пока не выдумать.

Говоря все это таким тоном, каким он разговаривал с больными в перевязочной, Юра отвел Женю подальше от темно-зеленого ледяного разлома. Льдина, судя по всему, была довольно большая – ее почти не качало на волнах. Хотя края все-таки были видны со всех сторон, и со всех сторон плескалась вода…

Женя послушно шла за ним, оглядываясь на ходу, как будто из-подо льда вот-вот должен был кто-то выглянуть. Пройдя десяток шагов, они наконец остановились.

– Боже мой! – так же едва слышно произнесла Женя. – Почему же я испугалась, надо же было перепрыгнуть к вам, еще же можно было… А теперь и вы из-за меня!..

– Вы бы в воду упали, – пожал плечами Юра. – А вертолет еще неизвестно когда прилетел бы. Думаете, долго можно мокрой на холоде просидеть? Что в лоб, что по лбу, не переживайте. А почему вы без шапки? – поинтересовался он.

Женя потрогала свою голову.

– Не знаю, – ответила она. – Потеряла, наверное. У меня ушанка нерпичья была, Ленкина…

Чтобы обойтись без лишних слов, Юра молча надел на нее свою вязаную шапку, а сам поднял капюшон, застегнул под самым подбородком.

– Зачем вы? – попыталась возразить Женя.

Но голос ее звучал слабо, и Юра решил, что можно не отвечать.

Они молча стояли посередине льдины, края которой едва угадывались в белесой снежной мгле. Юра ожидал, что она сейчас спросит, что же делать. Ответить ему было нечего. Но Женя молчала.

– Вертолетов много подняли, – сказал он, чтобы нарушить молчание. – Скоро заметят, подберут. А все-таки мир тесен, а, Женя? – улыбнулся Юра. – Надо же, чтобы именно вы оказались на этой льдине!

– Тесен ваш остров Сахалин! – На ее губах тоже мелькнула улыбка, едва заметная, в самых уголках – и все лицо сразу переменилось, глаза засияли, как светлые звезды. – Только вам-то чему радоваться, Юрий Валентинович?

– Почему же, – возразил он. – Зато у меня теперь есть возможность извиниться перед вами. Так-то где бы я вас искал? А здесь – пожалуйста, с доставкой!

Кажется, она немного развеселилась от этих слов, которые он произносил не задумываясь, только чтобы ее успокоить. Растерянная безучастность на ее лице сменилась почти что веселым выражением.

– Вы ведь уже, помнится, извинились? – сказала Женя, глядя на него со знакомой полуулыбкой, которая теперь, в состоянии тревоги, не показалась ему ни холодной, ни надменной. – Вам же на обход было пора?

– Ну, мало ли куда мне было пора, – ответил Юра. – У меня настроение тогда было отвратительное, но вы-то в этом совершенно не были виноваты, а обхамил я именно вас. Извините, Женя.

– Вы меня просто поражаете, Юра! Можно, я вас по имени буду называть? – Он кивнул. – Вы меня просто поражаете! – повторила Женя. – Стоим мы с вами на каком-то обломке, несет нас черт знает куда – кажется, просто на погибель, – а вы извиняетесь, что не тем тоном со мной разговаривали неделю назад!

– При чем здесь тон? – возразил он. – Смысл высказывания тоже был не из приятных.