Даниэль Штайн, переводчик

В 1924 году, ещё обучаясь в высшей школе, я вступила в ряды революционной молодёжной организации «Гринс».

В 1926 году я вступила в КСМ (польский комсомол) и организовала кружок просвещения при одной из больниц в Варшаве.

В 1927 году я стала секретарём районного комитета в Воле, пригороде Варшавы. Будучи кооптирована на пост секретаря молодёжной ячейки, я участвовала в собраниях Коммунистической партии Польши. В период разногласий между «большевиками» и «меньшевиками» поддерживала «меньшевиков».

В марте 1928 года я была задержана и арестована во время демонстрации рабочей группы завода «Почиск» и была приговорена к двум годам тюрьмы. Отбывала срок в тюрьме «Сербия» в Варшаве и в тюрьме города Ломжи.

В марте 1930 года я освободилась. Я присоединилась к региональному комитету КСМ и стала секретарём антивоенной секции.

В октябре 1930 года я переехала в Лодзь и открыла просветительский кружок в больничной кассе. В Лодзи я была секретарём райкома и членом воеводского комитета.

В январе 1931 года я снова была арестована и получила трехлетний срок. Наказание отбывала в тюрьме г. Серадза, где была секретарём тюремной коммунистической организации. После освобождения в 1934 году я стала партийным работником — сначала секретарём Ченстоховского комитета, потом Лодзинского.

В ноябре 1934 года я была арестована, но через два месяца выпущена.

В январе 1935 года я вступаю в КПЗУ (Коммунистическая партия Западной Украины). Я становлюсь секретарём КСМ города Львова и прилегающих районов (Дрогобыч, Станислав, Стрый).

В сентябре 1936 года я снова была арестована. Я была приговорена к сроку в 10 лет. В ноябре 1936 года в тюрьме Бригитки я родила сына Витольда.

В апреле 1937 года я с сыном была переведена в тюрьму Фордон под Варшавой. В обеих тюрьмах я была руководителем коммунистической организации.

В январе 1939 года я была опять переведена во Львовскую тюрьму Бригитки, откуда была освобождена после прихода Советской Армии.

Рита Ковач.

ЗАЯВЛЕНИЕ

В городскую партийную организацию г. Львова

от Риты Ковач

В связи с освобождением Восточной Польши и передачей этих территорий в СССР, полагая, что жители автоматически приобретают советское гражданство, я, Рита Ковач, состоящая с 1926 года в рядах КСМ (польский комсомол) прошу принять меня в ряды ВКП(б).

Подпись Дата: 5 октября 1939 года

Прилагается список лиц, готовых подтвердить мои слова и, как старшие партийные товарищи, рекомендовать меня в ряды ВКП(б):

1. Антек Возек (Свинобой)

2. Антек Элстер

3. Мариан Машковский

4. Юлия Рустигер

5. Павел Кочинский

12. 1986 г., Бостон

Из дневника Эвы Манукян

Рассказывая Эстер о своём детстве, я неожиданно сделали несколько открытий о самой себе. Эстер — поразительный человек: она почти не комментирует, почти не задаёт вопросов, но само её присутствие такое сочувственное, такое умное, что я и сама как будто становлюсь умнее тоньше.

С Гришей как раз наоборот: он меня настолько превосходит интеллектуально, что в его присутствии я немею, и вообще боюсь сказать глупость. Зато с ним я полностью царю в спальне, потому что в постели я точно умнее его. Открытие же моё — от общения с Эстер — состоит в том, что мои воспоминания оказались гораздо глубже и они переоцениваются. Значит, воспоминания не являются постоянной величиной. Они подвижны и изменчивы. Это поразительно!

Теперь не о подвижности воспоминаний, а о фактах. В сущности, я не так много знаю: из документов известно, что нас с братом привезла в приют сестра Эльжбета. Приют был организован Вандой Василевской, любимицей Сталина, — теперь уже почти никто не помнит имени этой польской писательницы-коммунистки — для детей поляков, Сталиным же погубленных. Без Ванды ничего бы не было, хотя официально покровительствовал приюту Международный Красный Крест и тайно — польская католическая церковь. Как мы попали к Эльжбете, я не знаю. Известно только, что детей — меня и брата — привела к ней не мать, а какая-то другая женщина, и это произошло в 43-м году. Мне не было и трех месяцев, Витеку — шесть лет. Как нас переправляли через границу — тоже не знаю. То ли официально, с документами Красного Креста, то ли нелегально. Последнее — с двумя еврейскими детьми! — трудно представить. Хотя, с другой стороны, в этих местах деревенские люди испокон веку переходили границу по тайным тропам, проложенным через леса и болота.