Брат, держи удар!

Марта была жестокой, безжалостной. И жалила не хуже змеи.

— Я не говорю, что я лучше других. Но и о деньгах я сейчас думал меньше всего…

— Но ведь думали?..

— Если честно, думал… Я знаю, Никита скоро вернется. И снова встанет во главе своей корпорации. И продолжит финансирование нашего общего проекта…

Марта долго и пристально смотрела на него. Словно в душу к нему пыталась залезть. Валере стало жуть как неуютно.

— С чего вы взяли, что Никита вернется? — холодно спросила она. — Насколько я помню, вы собирались принести мне соболезнования…

— Никита не мог погибнуть. Слишком хорошо я его знаю.

— Да?.. А майора Вершинина вы знаете?

— Приходилось иметь дело.

— Он тоже не мог погибнуть?

— Не знаю…

— А я знаю. Мне сообщили, что майор Вершинин умер…. А майора Светлова вы тоже знали?

Валере стало не по себе.

— Он что, тоже?..

— Да, — кивнула Марта — Смерть в результате пулевого ранения.

Только ни жалости, ни сочувствия в ее взгляде. Все тот же холод.

— Его застрелили?..

— Именно… А начальник моей службы безопасности? А лучшие его сотрудники?.. Все они тоже погибли. Несчастный случай…

— Зачем вы мне это говорите?

— Я не вам это говорю — себе… Я убеждаю себя, что и Никита мертв…

— Зачем?

— Так мне легче будет начать новую жизнь. Жизнь без него…

Может, она с горя тронулась умом?.. Валера внимательно посмотрел на нее. Нет, Марта не производила впечатление сумасшедшей. Напротив, чрезвычайно деловая и рассудительная женщина. И предельно спокойная. Во взгляде и голосе минимум эмоций.

— Вы хотите его забыть?

— И чем скорее, тем лучше.

— Значит, вы не нуждаетесь в моих соболезнованиях?

— Нет, — едва заметно качнула она головой. — Просите сразу денег… Сколько вам надо?

— Я не понимаю, о чем вы!..

— Бросьте, вы все прекрасно понимаете…

Она подошла к ореховому бару, распахнула стеклянные дверцы. Под звуки музыки веселой взгляду открылись разномастные бутылки. Шампанское, водка, мартини, ром, виски…

— Я вам налью водки. Просто водки, — сказала она. — Мы русские люди, мы должны соблюдать традиции…

Валера вдруг понял, что вовсе не прочь выпить. Водка — лучшее средство унять волнение. И закурить бы… Марта будто угадала его желание.

— Можете курить, — разрешила она. Валера опрокинул в себя первую рюмку.

Марта пить не стала. Но пьянеть начала вместе с ним. Взгляд ее вдруг замаслился, в глазах вспыхнул жаркий огонь, щеки порозовели.

Он достал из кармана сигареты, закурил.

— И сколько вам надо? — спросила она.

— Чего надо? — не понял он.

В голове приятно полегчало, в сердце будто кто-то уголька подбросил — кровь жарко заструилась по жилам.

— Вы просите денег. Сколько вам надо?

— Да не надо мне ничего!..

— А я говорю, надо…

Марта плотоядно улыбнулась, подошла к нему, мягко взяла за руку. Валера чуть не задохнулся от возбуждения.

— Двадцать пять тысяч долларов вас устроит?

— Разве я за этим к вам пришел?..

— Значит, устроит… Кстати, а вы знаете, что Никита мне изменял?..

Марта была совсем близко к нему. Он чувствовал жар ее тела, вдыхал пьянящий аромат духов. Но голос ее, казалось, доносился откуда-то издалека…

— Хотите взглянуть, где он это делал? Валера бездумно кивнул.

Марта подошла к своему столу, нажала на какую-то кнопку. И тут же к ней повернулся боком стенной шкаф. Образовался проход в потайную комнату. Марта снова взяла Валеру за руку и вошла туда вместе с ним.

— Это салон отдыха, — объяснила она.

Валера и сам это понял. Он видел обитую красным бархатом комнату, огромный альков в готическом стиле…

Было много чего другого, но Валера глядел только на альков. Сознание заволокла похоть. Он смотрел на ложе и представлял, как будет брать Марту в самых порочных позах…

— Ты хочешь узнать, как Никита изменял мне? — снова будто издалека до него донесся голос Марты.

Он тупо кивнул.

— Что ж, у тебя есть возможность…

Валера чуть не разрядился в штаны, когда увидел Марту. Совершенно голая — когда только успела раздеться? — она легла на постель. Выставила на обозрение красивую грудь, свела ноги вместе и положила их набок. Соблазнительная линия бедра…

Валере показалось, что он зарычал, как голодный зверь. Но при этом продолжал стоять на месте.