Волк и семеро козлов

Под лай собак Челя постучался в калитку третьего по счету дома. К нему вышла грузная женщина в пуховом платке, с суровым видом выслушала его, кивнула и открыла ворота.

Трава во дворе, стеклянные банки на шестах, телега без колес, дверь в сарай открыта, слышно, как мычит корова. Мохнатый двортерьер гавкал на машину, пока хозяйка не прикрикнула на него. Поджав хвост, пес поволок свой ошейник с цепью в будку.

В доме пахло парным молоком и свежеиспеченным хлебом. Обстановка чисто деревенская – образа в красном углу, старые фотографии на стенах, русская печь, стол с узорной скатертью, коврик на скамье.

– Здесь спать будете, – женщина рукой обвела горницу. – Матрасы у меня есть, на пол постелю, белье дам. А сюда не ходить.

Она показала на приоткрытую дверь в боковой стене, из-за которой через щель сочился свет. Видно, спальня там.

– Да не, мы же не шакалы какие-то, – мотнул головой Цыпак.

Женщине уже за сорок, лицо морщинистое, губы потрескавшиеся, грудь отвислая, живот, как у беременной на шестом месяце. Ну кто на такую позарится?

– Нам бы чего-нибудь пожевать, – усаживаясь за стол, сказал он.

Женщина кивнула, вышла за шторку, где у нее стоял стол с посудой и холодильник. Печка там, хлеб в ней румянится. И еще рыба отварная в чугунке. Подумав, она принесла молока прямо из-под коровы, масла подала.

Но слюнки у Цыпака потекли не на еду. К столу из спальни вышла круглолицая девушка с длинной косой. Ей бы сарафан и кокошник, но вместо этого на ней был шерстяной спортивный костюм. Черные брови вразлет, большие глаза, изящный носик, но все портил большой, как у лягушки, рот. Среднего роста, с излишне широкими бедрами, зато грудь…

– Ты бы не заглядывался, парень, – нахмурилась женщина.

Она взглядом показала дочери обратно на дверь и, когда та ушла, стыдливо, но с интересом глянув на Цыпака, выложила в тарелку кусок рыбы, налила в кружку молока и отнесла в комнату.

– Переживает курица за свою цыпу, – хмыкнул Челя, когда женщина скрылась за дверью.

– Цыпа?! Я Цыпак, а она цыпа…

– Это, я же не нарочно, – растерялся Челя.

– Что ты не нарочно? Нормально все. Слово прозвучало, выводы сделаны.

– Какие выводы?

Шмат ухмылялся, глядя на Челю, и глумливо потирал руки.

– А ты чего лыбишься, как придурок? – одернул его Цыпак. – Говорю же, нормально все. Я Цыпак, значит, эта цыпа моя…

– Так, может, прямо сейчас? Их обеих? – спросил Шмат, изобразив старт лыжника.

– Как-нибудь в следующий раз…

Глупо было искать развлечения в доме, который их приютил. Наверняка поднимется шум, если вдруг что-то случится, соседи расскажут, какая была машина, с каким номерами, начнутся поиски… Нет, надо поступить аккуратно: сначала обосноваться на новом месте, а затем тихонько подъехать к этой деревне и втайне от всех навестить гостеприимный дом, чтобы затем увезти с собой обеих женщин. Старую – Челе и Шмату, а молодую Цыпак возьмет себе. Без баб в таежной заимке будет скучно.

Женщина вернулась к столу, молча села. Пока гости ели, она не задала ни одного вопроса. И спать им когда стелила, тоже молчала. Суровая женщина, нелюбопытная. Цыпак усмехнулся, глянув, как она закрывает за собой дверь в комнату, где спала ее дочь. Молчание – не только золото, но и залог долгожительства. Хотя и не факт.

Проснулся он от шума. Дверь в спальню была открыта, Челя держал дочь, ладонью зажимая ей рот, а Шмат душил ее мать. Положил ей на лицо подушку и ждал, когда женщина затихнет. И это произошло еще до того, как Цыпак вошел в комнату.

– Ну, ты и урод! – глядя на мертвую женщину, простонал он.

– А чо, ты же сам сказал, что как-нибудь в следующий раз! Вот мы и подумали…

– Сначала бы думать научились, бараны!.. В машину их давайте, уходить надо!

Он посмотрел на часы. Половина четвертого, для ночи поздно, для утра слишком рано.

Девушке заткнули рот, связали ее, затащили в машину, туда же запихнули труп хозяйки. Его сбросили в тридцати километрах от поселка, в реку. Места безлюдные, скорее рыбы тело съедят, чем кто-то его найдет.

– Гы, ну вот и место освободилось, – радовался Шмат, похотливо глядя на девушку.

Всю дорогу от поселка он сидел на матрасе в обнимку с ней и с ее мертвой матерью. Теперь он мог лежать с ней в обжимку. Но Цыпака такой вариант не устраивал. Право первой брачной ночи он оставил за собой. Все должно произойти красиво, не в машине по-скотски, а в доме на мягкой постели, при свечах. Есть такой дом, и они обязательно его найдут. И банька там вроде бы есть. Что ж, можно отшлепать девочку там, веничек для этого есть…