Ролан устал, ему захотелось присесть, но конвойный разгадал его желание и подставил под задницу резиновую дубинку. Это не тот человек, чтобы сидеть в приемной главного тюремного начальника.
Зато Храпов, приняв Ролана, позволил ему сесть на стул за приставной стол. Чаю, правда, не предложил, хотя в приемной стоял стеклянный шкаф с посудой, а электрочайник только что вскипел. Впрочем, не до жиру, когда Храпов смотрит на тебя пронизывающе жестко, изогнув тонкие губы в недоброй ироничной улыбке.
– Давно не виделись, – усмехнулся Храпов, постукивая пальцами по папке с личным делом, что лежала на столе.
– Земля большая, а дорожки узкие, – изображая покорность, обреченно развел руками Ролан.
– Что верно, то верно. Но ты понимаешь, что оказался здесь не просто так.
– Мстить будете?
– Я?! Тебе?! За что? – изобразил удивление Храпов.
– Сами знаете, за что.
– А что ты такого сделал? Проявил свою звериную суть? Волк от природы злой, но разве работник зоопарка обидится, если он зарычит на него из клетки? Ну, а если волк из клетки вырвался, так это у него натура такая, сколько его ни корми, он все в лес смотрит. Смешно мстить волку за то, что он зверь. Не мстить ему надо, а в клетку посадить. Я это сделал, поэтому ты здесь. И теперь моя задача – законопатить тебя в этой клетке. Я на тебя не обижаюсь, но будет досадно, если кто-то не сможет тебя удержать. И чтобы такого безобразия не случилось, ты здесь, под моим персональным присмотром. Тебе знакомо такое понятие, как дело чести?
Ролан оттопырил уголок губ, в образовавшуюся щель сердито и со свистом втянул воздух. Оскорбил его Храпов. Свое возмущение он этим вздохом выразил, но грубить в ответ не стал.
– Я смотрел твое дело. Первый срок за убийство, второй – за убийство, два побега. Плохая у тебя биография.
– А вы что, конкурс на лучшую биографию устраиваете?
– Нет, этот конкурс тебе сама жизнь устроила. Ты проиграл, Тихонов. Поэтому ты здесь. И я смотрю за тобой. Если ты вдруг задумал бежать, лучше откажись от этой затеи…
– Ну, если бы вертолет за мной прилетел, я бы не отказался. Но он не прилетит. А биться головой о стенку смысла нет, только лоб расшибешь…
– Даже не буду с тобой спорить, – снисходительно усмехнулся Храпов. – Есть такое правило на дороге: не уверен – не обгоняй. Неправильный обгон может закончиться летальным исходом. А неудачный побег – выстрелом часового. Если ты не знаешь, у меня есть правило живым беглеца не брать. Негуманно, но вполне законно. Убийство при попытке бегства – это уже не убийство, а суровая жизненная необходимость…
– Да не собираюсь я бежать. Я же принял ваши правила, работаю, как надо, план делаю, все такое… Может, срок скостят?
– Может, и скостят, – улыбнулся Храпов, глядя на Ролана как дрессировщик на усмиренного зверя. – У нас такое практикуется. Будешь хорошо себя вести, годика три-четыре скинем. Хорошие люди у нас в почете…
– Я это уже понял.
– Слишком быстро ты это понял… – Полковник в раздумье тихонько поскреб пальцами по лакированной поверхности стола. – Как-то слишком ты быстро перевоспитался…
– А чего против течения плыть?
– И как ты в Святогорске оказался?
– Проездом…
– Куда? Откуда?
– Сам не знаю, гражданин начальник. Некуда мне было после побега причалить, вот и мотает меня по жизни. А у вас тут кормят хорошо, условия нормальные…
– Некуда причалить, говоришь… А посылки тебе хорошие приходят.
– Так родители стараются. Но к ним же не причалишь, у них в первую очередь искать будут.
– Как же они узнали, твои родители, что ты здесь?
Это был форменный допрос, и Ролану это очень не нравилось. Он попал в эту тюрьму преднамеренно, и плохо, что Храпов его в этом подозревает.
– Так в СИЗО порядки правильные, там по мобильнику позвонить можно…
– Порядки правильные у нас, – поморщился начальник тюрьмы. – Поэтому мобильные телефоны запрещены. Переговоры с родными и близкими только в установленном порядке.
– Это я уже понял.
– Вот я и говорю, что слишком ты понятливый, Тихонов. И права не качаешь, и на работу вышел…
– Встал, так сказать, на путь исправления.
– Хорошо, если так. Но если что-то замыслил, лучше выбрось это из головы.
– Замыслил.
– Что?
– Да вот подумал, что смотрящим по камере неплохо бы стать. Льготы, поблажки, все такое…
– Нет у нас смотрящих.
– Ну, бригадиром.
– Значит, есть к чему стремиться.