Волк и семеро козлов

Тихонов вернулся к машине, спрятанной в большом шалаше из веток, взял ведра, сходил к реке, принес воды, наполнил двадцатилитровый походный казан, что стоял на треноге над кострищем. Дрова есть, развести огонь не проблема, и воду он вскипятит. Среди его припасов имелись два тридцатидвухлитровых бака с боковыми краниками; один был прикреплен к машине у лестницы, по которой он забирался в фургон. В нем Ролан смешивал горячую и холодную воду – и все, душ готов. Сегодня у него банный день. Мыло для этого есть, чистое белье тоже – сатиновые синие трусы и голубые майки, рабоче-крестьянский вариант на все времена.

Еще у него была полиэтиленовая пленка для теплиц – хорошая, плотная, в миллиметр толщиной. Большую часть он оставил на крышу для дома, а небольшой кусок отрезал на душ. Кабинка из пленки в его случае – не баловство, а необходимость. Комаров и мошки с каждым днем становится все меньше, но все-таки этот гнус еще способен устроить массированную атаку на голое и мокрое, ничем не защищенное тело. Надо было хоть как-то прятаться от них, если хотелось помыться не спеша и в свое удовольствие. А прохлада Ролана не смущала. Он почему-то был уверен, что сможет принимать душ и зимой. А может, и в проруби будет купаться. Чем таежный леший не шутит?

Пока грелась вода, он растопил печь в фургоне, замесил пресное тесто, а после душа нажарил хлебных лепешек на печной плите. И сковорода у него для этого была, и запас подсолнечного масла. Может, кто-то и пострадал от того, что Ролан угнал автолавку, но что поделаешь, если он выбрал такую жизнь, когда каждый спасается в одиночку…

…Навострив длинные заостренные уши, косуля своими раскосыми глазами смотрела куда-то вдаль. Красивое животное, грациозное, буро-серая шесть тускло отливала на солнце. Рогов нет, на зиму косули сбрасывают их, а жаль – можно было бы повесить столь драгоценный трофей на стену пока еще не существующего дома…

Косуль шесть штук – пара самцов и четыре самки – да несколько детенышей. На лесной поляне на низких кустах еще остались ягоды голубики, и животные старательно выковыривали их из-под снега узкими острыми копытами. Животные были так увлечены, что ничего вокруг не замечали. Только одна косуля резко вскинула голову, словно почуяла опасность, напряглась, готовясь в любое мгновение броситься прочь.

Ролан никогда прежде не охотился на животных, но про косулю уже кое-что знал. Три раза он подкрадывался к ним, но ни одна его вылазка не увенчалась успехом. Чуткие они, эти косули, и запах чужой легко ловят, и шум их может вспугнуть. Ни разу еще ему не удавалось приблизиться к ним на расстояние точного выстрела. Но сегодня, похоже, повезло.

К цели Ролан подбирался с подветренной стороны, чтобы косули не учуяли запах. Самодельные снегоступы плотно подогнаны к ноге, не постукивают при движении о каблук, и снег сегодня не скрипучий. И еще белая простыня на нем вместо маскхалата. Автомат пристрелян, патрон уже в патроннике, рычажок предохранителя опущен. В армии он слыл снайпером, да и на гражданке приходилось стрелять.

От охотничьего азарта закипает кровь, но, как это ни странно, Ролану вдруг стало жаль убивать это красивое, беззащитное животное. Ведь она не причинила ему никакого зла, эта косуля, а вся вина ее, как в известной басне, состоит лишь в том, что ему хочется есть.

Колбаса давно уже кончилась, консервы на исходе. Есть вяленая рыба, можно наловить свежей, но все это не то. Сушеными грибами тоже сыт не будешь.

Надо помолиться, попросить бога о снисхождении, объяснить, что не со зла он убивает живую тварь, а из необходимости. Хотя нет, лучше сначала нажать на спусковой крючок, а потом уже помолиться.

С оглушительным звуком пуля вылетела из ствола, прошла сотню метров и вошла косуле в голову. Жестоко, но в то же время гуманно, ведь смерть была мгновенной. Животное даже ничего не поняло. Остальные косули бросились прочь от источника опасности, но бояться им было нечего, больше стрелять Ролан не стал. Ведь его охота не для забавы, а исключительно для промысла.

По древним обычаям каких-нибудь зулусов следовало вырезать у мертвого животного сердце и принести его в жертву богам. Но Ролан всего лишь прошептал над убитой косулей «Отче наш».

Он срубил несколько еловых лап, соорудил из них некое подобие санок, на которые погрузил остывающую тушу. Теперь главное – не заблудиться и сохранить силы до своей стоянки…

На месте он был еще до темноты. Более чем на треть возведенный сруб стоял посреди отвоеванной у леса полянки. Фундамент Ролан сделал еще осенью – натаскал больших камней, приткнул их друг к другу, выровнял по горизонтальной линии, прикопав несколько торчащих валунов. Честно говоря, это была жалкая пародия на фундамент, и забрала она много сил и времени. Может, и не надо было связываться с ним, но что сделано, то сделано. Все будет теплее зимой, если стены не перекосятся. Хотя, возможно, обойдется – с виду избушка получалась ладной и крепкой.