Колдун из клана Смерти

Кристоф нахмурился, пристально посмотрел на собеседника и спросил:

– Зачем ты мне рассказываешь все это?

– Разумеется, затем, что мне это выгодно. Я очень рад, что Амир остался с носом и не заполучил себе сенсора. Но я буду в сто раз более рад, если у клана Даханавар не появится нового телепата. Поэтому прошу тебя – пригляди за этим талантливым молодым человеком. И за Дарэлом. Чтобы у последнего не возникло… соблазна. А еще лучше, обрати мальчишку. Пока у тебя есть такая возможность.

– Звучит, как угроза.

– Понимай, как хочешь, – пожал плечами нахттотер. – Но я не допущу, чтобы у Фелиции опять появился сканэр. И сделаю все, чтобы этого не случилось. Даже несмотря на твою метку. Правда, надеюсь, до подобного не дойдет. Мы ясно друг друга поняли, Кристоф?

– Вполне.

– Доброй ночи.

Сказав это, он пошел прочь, оставив колдуна в одиночестве на холодном мосту.

Глава 29

Гин-чи-най

Всякий может сказать что-нибудь восхитительное и стараться порадовать и польстить, но истинный друг всегда говорит неприятные вещи и причиняет боль.^[64]

27 января

Кристоф шел по улице, продуваемой ледяным ветром. Под ногами вилась поземка, порывы вихря бросали в лицо мелкую снежную крупу.

Район сплошь состоял из серых трехэтажек, и узкие кривые улочки между ними напоминали кадаверциану старый Париж. Только там с крыш свисало грязное белье, здесь – сосульки. Некоторые из них были похожи на сталактиты. Другие – на замерзшие водопады, ледяными потоками вливающиеся в высокие сугробы. Третьи обрамляли водостоки труб роскошными новогодними гирляндами, переливаясь в свете фонарей.

Деревянные двери темных подъездов покрывал легкий муаровый узор инея. Вокруг луны дрожало широкое бледное кольцо.

Кадаверциан глубже засунул руки в карманы, чувствуя, как стынут пальцы в перчатках. Эта зима становилась все холоднее.

Впереди, в узком тупике, мелькнул светлый силуэт, и мастер Смерти прибавил шаг. Свернул под арку, прошел мимо детской площадки, заваленной снегом. И остановился.

На лавочке под корявым стволом тополя сидела девочка. Ее волнистые темные волосы падали на плечи, обтянутые тонкой кофточкой, юбка чуть приоткрывала колени. На бледном лице с ярко-красными губами застыло мечтательное выражение. Соломея Лигаментиа грезила с открытыми глазами, не чувствуя ни холода, ни приближения некроманта.

– Доброй ночи! – громко сказал кадаверциан.

– Здравствуй, Кристоф, – улыбнулась она, мгновенно возвращаясь в реальность. Смахнула снег со скамейки рядом с собой. – Садись.

Он остался стоять.

– О чем ты хотела со мной говорить?

– Сядь. – Из ее голоса исчезла возвышенная отстраненность. По лицу скользнула гневная судорога, но тут же сменилась прежней улыбкой. – Мне тяжело задирать голову, чтобы смотреть на тебя.

Кадаверциан присел на край ледяной доски, и Соломея сразу повернулась к нему.

– Хорошо. Теперь поговорим. – Ее рука, коснувшаяся запястья мастера Смерти, была горячей, как печь. – Ты искал нас. Так же, как и Вольфгер… Не перебивай! Он искал. И нашел. Но не тех, кого ожидал.

– Ты знаешь, что произошло с Вольфгером?

Девочка утвердительно прикрыла веки, ее губы скорбно изогнулись.

– Он умер.

Кристоф с шумом выдохнул воздух, откинулся на спинку скамьи, разом перестав чувствовать зимний холод.

– Кто его убил?

Соломея вздохнула, с тоской обвела взглядом ледяной двор, и кадаверциан понял, что задал неправильный вопрос. У лигаментиа была своя логика, и ему надлежало следовать ей.

– Зачем мэтр искал вас?

На юном лице собеседницы появилось нежно-задумчивое выражение.

– Он был исследователем. Он хотел понять. Ему казалось, что он познал уже все тайны некромантии. Его привлекала другая сила. Более могущественная, чем все существующие.

– Витдикта, – тихо произнес Кристоф.

Горячая рука девочки слегка сжала его запястье.

– Витдикта, – подтвердила Соломея. – Он хотел приручить саму основу нашей магии, силы, жизни.

– Я ничего не знал об этом.

– Тогда ты не был готов знать.

– Что изменилось теперь?

Соломея, не выпуская его ладонь, придвинулась ближе. Ее обнаженные колени прижались к ногам кадаверциана. Глаза, напоминающие цветом спелые вишни, заблестели почти так же ярко, как сосульки в свете фонарей, и в них заколыхалось приближающееся безумие.

– Теперь я хочу рассказать тебе, – прошептала она, обжигая лицо Кристофа взволнованным шепотом. – Основатель был не первым. Он был лишь одним из первых. Не знаю, как перевести это на современные языки, но мы называем их гин-чи-най. Они живут за гранью этого мира. Очень близко, почти рядом. Мы – существуем в их тени. Их можно назвать нашими богами. Теми, кто сильнее, могущественнее… опаснее нас.

---

64 Оскар Уайльд. Преданный друг.