Сарафанное радио и другие рассказы от первого лица

— Значит, — ответила она после секундного молчания, — пытаетесь все отрицать? И Виктора уговариваете не признаваться?

— Вашего Виктора знать не знаю!

— Наглая, неприкрытая ложь! Вы вместе работаете!

Я работаю в дирекции Одесского порта. У нас трудится несколько тысяч человек, и две сотни Викторов среди них точно найдется. Из этого ничего не следует.

— Продиктуйте мне, пожалуйста, номер телефона, который вы набираете, — спокойно попросила я.

На том конце провода слышалось напряженное нервное сопение, потом она выпалила:

— Ненавижу!

И, как водится, бросила трубку.

Она звонила регулярно: дня не проходило, чтобы настырная баба не отметилась. И всегда по одной схеме: крикнет какое-нибудь оскорбление и бросает трубку. Не успеваю слова вставить или пригрозить милицией. Ладно бы она только мои нервы трепала! Но у меня муж — моряк, сейчас в рейсе. Вернется, приятно ему будет трубку поднять и услышать, что его жена — чья-то любовница? Как я ни оправдывайся, осадок все равно останется.

Эти ежевечерние звонки вошли в мою жизнь как новая тревожная составляющая. Так бывает, когда долго болеют родители, или соседи упорно сгребают мусор под твою дверь, или начальник в тихом запое, уже с утра под градусом и документы портит. Словом, как выражается мой десятилетний сын, — большой геморрой. Услышав это выражение от мальчика, я спросила, знает ли он его значение.

— Типа приходишь в школу после болезни, — отвечает, — а там контрольные по математике и русскому.

Когда я объяснила сыну, проблемы в каком месте называют геморроем, он был страшно поражен, долго хохотал. Потом заявил:

— Ребятам расскажу, они упадут! У нас все так говорят!

Несмотря на то, что нелепые звонки меня раздражали и бесили, сама звонившая страдалица вызывала чувство понятной женской солидарности и жалости. Мне очень хотелось, чтобы она нашла действительную разлучницу, и не по телефону, а лично высказала все, что о ней думает. Еще лучше — за патлы бы оттаскала. Я всегда восхищаюсь боевыми женщинами, наверное, потому что по характеру — трусиха. За закрытой дверью могу в хвост и в гриву чихвостить полупьяного начальника, но в лицо ему, полутрезвому, обвинений не брошу. Сижу до глубокой ночи, исправляю документы, которые он запорол. А с другой стороны! Он тоже сострадания заслуживает! Третий раз вынужденно женат (на беременных пронырах), а его истинная, со школы, любовь чахнет и стареет, бездетная и одинокая. Так жутко получилось, тут ведь не то что запьешь, повесишься!

Моя долгоиграющая проблема, естественно, стала достоянием подруг. Они мне посоветовали купить телефонный аппарат с определителем номера. Вычислить обманутую жену, поговорить с ней. Не поможет — заявить в милицию. Толковый совет. Я так и сделала. Тем более, что до возвращения моего мужа из рейса осталось всего ничего.

Когда она позвонила в очередной раз, на новом аппарате номер мгновенно высветился. Я даже не пыталась что-то в трубку говорить, быстро на бумажку цифры записывала, потому что из инструкции не поняла, как в память номер загонять и доставать.

В платной справочной мне сообщили: номер принадлежит Козлову Виктору Владимировичу. Имя ничего мне не сказало. В круг моих знакомых этот блудливый субъект определенно не входил.

Я давила на кнопки аппарата со свирепой злостью, словно хотела их вовнутрь загнать. Ответил мужской голос.

— Виктор Владимирович?

— Да, это я.

— Послушайте, господин хороший! Ваша жена регулярно названивает мне и обвиняет в смертных грехах. Мне это надоело! Или приструните ее, или я подам заявление в милицию!

И тут он сказал такое, что моя злость мгновенно улетучилась, вместо нее возник страх, замешенный на недоумении:

— Инна Александровна! Понимаю ваше состояние. Извините, пожалуйста! Это — недоразумение.

— Недоразумение? — пробормотала я. — Откуда вы знаете мое имя? Кто вы такие?

В трубке отчетливо послышались какие-то крики, рыдания, звон бьющейся посуды.

— Простите! — торопливо зачастил Виктор Владимирович. — Сейчас не могу разговаривать.

— Идите к черту! — закричала я. — То есть не идите, а стойте! Немедленно объясните, что происходит!

— Завтра! — перекрикивал он нараставший шум. — Завтра на работе вам все объясню. Простите!

Несколько секунд я слушала короткие гудки «занято», потом положила трубку на рычаг. Завтра? На работе? Ничего не понимаю!