Жнецы ветра

Лагерь постепенно просыпался. Юми пищал о собаке, Лук поминал жабу, Га-нор – Уга, а Гбабак – Квагуна. Рона тихо смеялась незатейливой шутке Шена, Рандо с омерзением держал в руках нагрудник, ставший ледяным после холодной ночи, а Кальн цеплялся за ускользающие остатки сна, укрывшись курткой с головой.

Совершенно неожиданно мы стали большим отрядом. Десяток – это уже не четверо. Спрятаться гораздо сложнее, хотя, с другой стороны, с новыми бойцами я стал чувствовать себя гораздо увереннее, чем с тремя носителями «искры», двое из которых все еще никак не могли оправиться после потасовки в Радужной долине, а на одну никогда нельзя было полагаться до конца.

Шен встретил северянина и стражника с радостью. Они рассказали нам свою историю, а мы – свою. Упустили лишь, кто такой на самом деле «Огонек»-Порк. Целителю хватило ума не говорить, что с нами Убийца Сориты.

Тиа была не слишком довольна своим новым именем, но понимала, что чем меньше человек знает, кто она такая, – тем лучше. Думаю, вся страна с радостью насадила бы ее голову на кол.

К Ходящей рыцари отнеслись с высочайшим почтением. Милорд Рандо обращался к Роне исключительно «госпожа». Меня это несказанно удивило, и лишь потом, все оценив хорошенько, я понял, что и сам в иной ситуации, не сведи нас судьба так, как это случилось, говорил бы с ней так же.

Но, по счастью, теперь на меня не действовали правила, и я общался с девушкой по-старому, что удивляло всю четверку новичков. Рандо так и вовсе в первый день лишь недоуменно косился, когда мы с Ходящей обсуждали какие-то пустяки.

Тиф все это забавляло. Кажется, она мысленно потешалась над тем, как поразился бы благородный воин, если бы понял, что ест из одного котелка с Убийцей Сориты.

Ко мне рыцарь отнесся ровно, но без всякого интереса.

Кальн, в отличие от милорда, оказался более общителен. Этот светловолосый парень был излишне задирист, но, судя по пластике, с которой он двигался, «леопард» – отличный боец. На привалах, презрев «Блазгов и кочки», Кальн резался с Луком в кости. Немногочисленные монеты то и дело переходили из рук в руки, и когда один из игроков проигрывался в пух и прах, победитель отдавал выручку обратно, и игра начиналась снова.

Сейчас я неспешно оглядывал лагерь, кивал на «доброе утро», пытаясь прогнать периодически вспыхивающие перед глазами блики багрового пламени. От нечего делать перебрал сумку, выбросил так и не пожаренные орешки бука, несколько завалявшихся мелких камушков, раскладной нож с иззубренным и покрытым ржавчиной лезвием. Взял в руки небольшую книжонку в коричневом потрепанном переплете. Я хотел отдать ее Лаэн, но не удалось. А теперь рука не поднималась выбросить.

– Что это у тебя? – Тиф подошла неслышно и смотрела на книгу, вытянув шею.

Я пожал плечами.

– Дай посмотреть, – она протянула руку.

– Лучше мне, – сказала Рона, внезапно оказываясь рядом с нами.

Убийца Сориты обожгла девчонку злым взглядом, но та не дрогнула. Я, улыбаясь, отдал книгу Ходящей.

– Спасибо, – поблагодарила меня девушка. – Я думала, что она потеряна навсегда.

– Это твоя? – удивился я.

Проклятая, презрительно фыркнув, оскорблено удалилась.

– Да. Моя и… Киры. – Ей все еще трудно было произносить это имя. – Она была у нас, когда мы ехали из Гаш-шаку в Долину. Проказа отобрала ее.

– Я нашел книгу рядом с телом старухи.

– Здорово, что она не попала в чужие руки.

Я понял, о ком говорит Ходящая. Тиф внимательно следила за нами издали.

– Эти записи столь ценны?

– Их писал Скульптор собственной рукой. Для владеющих Даром этот труд был бы настоящим сокровищем, даже если бы в нем не содержалось ничего серьезного.

– А тут есть что-то стоящее?

– Возможно, – уклончиво ответила Рона и мельком взглянула на Убийцу Сориты, которая не сводила с нас глаз. – Я не успела разобраться. Теперь займусь.

Подошел Га-нор, предлагая обсудить дальнейший маршрут. Сегодня следовало пройти большой участок пути. Милорд Рандо присоединился к разговору и, когда мы завершили беседу, внезапно спросил у меня:

– Где ты воевал?

– В Сандоне. «Стрелки Майбурга».

– Алые стрелы, – кивнул он. – Был на Дуге?

– Нет. Я в это время гулял по лесам дельбе.

– Кажется, я слышал о тебе, – сказал он, прищурившись, и уверенно кивнул: – Точно! Лук иногда называет тебя Серым. Во время войны ты носил то же прозвище?

– Не знал, что оно настолько известно.

– Среди ветеранов. Говорили, что тебя собирались повесить за убийство. А потом отдали двум Высокородным, с которыми ты сгинул в лесу. Многие жалели, что ты погиб.