Пацаны, не стреляйте друг в друга

– Кто доказывал?

– Ну, я доказывала. Я же сестра...

– И как ты доказала?

– Да очень просто. К Костромскому ходила. Он с отцом Василием поговорил, тот согласился, но, я так поняла, сквозь зубы... А люди думают, что Алла сама с собой покончила...

– А Ярослав что говорит?

– Ну, он со мной согласен. Не могла, говорит, такая красивая баба застрелиться... Слушай, это что, допрос?

– Нет, – качнул головой Панфилов.

– А мне кажется, что допрос.

– Ну, кажется и кажется...

– А пытки будут?

– Будут. Домой придешь, мужа попросишь, он тебя выпорет.

– За что?

– За все хорошее.

– Злишься на меня?.. – спросила она, мысленно уносясь в далекое прошлое. – Злишься... Думаешь, я тебя тогда подставить хотела. Просто нравился ты мне очень...

– Просто сбила меня с толку.

– Обидно было, все страсти вокруг Насти кипели. А я как бы на обочине... И сейчас вокруг нее закипает... Я же знаю, что происходит. Снова за Настей бегаешь. За мужем ее охотишься... В тюрьму его упечь хочешь. За то, что он сестру мою убил... А не убивал он.

– А кто убил?

– Кто-кто, дед Пихто... Не знаю я... Но точно не Антон.

– Откуда такая уверенность?

– Оттуда. Он, конечно, не ангел. И подленький, скажу тебе честно. Но убить он не мог...

– А кто мог?

– Слушай, если это допрос, то давай, пытай меня. Я не против... Плетки у меня нет, а наручники у тебя должны быть...

– Что, весело? – Панфилов осуждающе глянул на собеседницу. – Ты же сестру сегодня похоронила, а такую чушь несешь...

– Это не чушь. Это истерика... В этом доме есть выпить?

– Нет.

– Ты откуда знаешь?

– Знаю.

– Слушай, что ты вообще здесь делаешь?

– Хожу, смотрю.

– За нашим домом следишь?

– За чьим домом?

– За нашим.

– Разве он ваш? Насколько я знаю, его Максютов строил. Ему с Аллой дом принадлежал, а не тебе с ней...

– Ну я-то считаю его своим, – замялась Нонна.

– Ты его считаешь своим, а я тебя ни разу здесь не видел. Только сегодня...

– Ну, мы с Аллой по телефону общались... Слушай, а чего ты ко мне пристал? Думаешь, это я ее застрелила?.. Да чтобы я родную сестру!..

Нонна была в таком состоянии, что Панфилов бы не очень удивился, если бы она вдруг стала рвать рубаху на груди. Вместе с бюстгальтером. Но этого не произошло.

– Тебе надо успокоиться.

– Так успокой меня, капитан! – сбавляя обороты, с кокетством хищной львицы потребовала она.

– Сейчас валерьянки накапаю.

Он знал, что на кухне есть аптечка. Там должно было быть успокаивающее.

– Ну ты шутник, Панфилов! – истерично хохотнула Нонна. – Какая, к черту, валерьянка, о чем ты?.. Мне секс нужен... Грубый животный секс, грубое ты животное!.. Я сестру потеряла, стресс у меня сильный, ты должен помочь мне...

Состояние сильного душевного волнения перешло в стадию депрессивной невменяемости.

Панфилов отвесил ей не сильную, но хлесткую пощечину.

– Это тебе секс.

Вторая оплеуха закончила начатое.

– Это тебе грубое животное.

Нонна пришла в себя. Какое-то время тупо смотрела на него в сумеречном озарении. Затем, накрыв ладонями пылающие щеки, села на краешек нового, густо пахнущего кожей кресла.

– Ты прости меня... Что-то на меня нашло...

– Я понимаю.

– Не понимаешь... Кажется, я спрашивала, что ты здесь делаешь.

– Спрашивала.

– И что ты здесь делаешь?

– Сама что думаешь?

– Выслеживаешь.

– Кого?

– Убийцу.

– Как я его могу выследить? – Панфилов кивнул в сторону осиротелого дома. – Там уже убили всех, кого можно...

– А если убийце этого мало? Если ему еще и Грецкие нужны?

Панфилов невольно поежился. Казалось бы, глупость пьяной женщины, а пробрало до глубин души.

– Ерунду не городи.

– Хорошо, если ерунда. А если нет?.. Что, за Настю беспокоишься?.. Кто за меня бы побеспокоился...

– Муж за тебя пусть беспокоится.

– Муж, – презрительно скривилась Нонна. – Он без виагры даже взгляд на меня поднять не может. Про другое вообще молчу...

– Ну, Грецкий тебя утешает...

– Когда это было... Слушай, ты это откуда знаешь? – встрепенулась Нонна.

– Что знаю?

– Ничего, – спохватившись, мотнула она головой.

– А если хорошо подумать?.. Ведь было же...

– Не твое дело.

– А он с Аллой закрутил.

– Не знаю.

– Да нет, знаешь ты все...

Алла была натурой страстной и распутной. Нонна ничуть не лучше, если не похлеще. Грецкий мог крутить сначала со старшей сестрой, затем переключиться на младшую, помоложе и посвежей. Нонна могла приревновать Антона...