Пацаны, не стреляйте друг в друга

Панфилов оклемался после выстрела. И даже лично спустился в подвал своего дома, куда были брошены заступники Альберта. Его интересовал их старший. Это был крепко сбитый, сутуловатый мужчина с могучей шеей борца. Глубокий, внешне безмятежный взгляд. Широкие залысины, блестящий лоб, широкий армянский нос, узкие губы в форме натянутого лука. На вид ему было лет сорок.

– Ну а зачем ты это сделал? – в упор, неотрывно глядя на него, спросил Марк Илларионович.

– Ошибка вышла, – хрипло ответил армянин.

– Не на того наехали?

– Если б только это... Не мы стреляли, отвечаю.

– А кто?

– Не знаю... Да и когда б мы успели снайпера поставить?

– Целая ночь у вас была.

– Какая ночь? Альберт только сегодня утром позвонил...

– А если я спрошу у Альберта, если он вчера вам позвонил? Знаешь, что тебе за твою ложь будет? Я человек мирный, но если разозлюсь... Плохо тебе будет, Роберт, очень плохо...

– Я знаю. Объяснили... Но не мой это снайпер...

– А когда тебе Альберт позвонил?

– Не буду врать, вчера позвонил...

– Это ты сейчас решил не врать. А до этого соврал. Значит, вчера тебе Альберт позвонил. Значит, была у тебя ночь, Роберт... И снайпера ты мог найти...

– Зачем искать? Есть у меня снайпер. Но он не при делах... Говорю, ошибка вышла. Разобраться надо.

– Вот и я говорю, что разобраться надо было. До того, как наехать на меня. Сначала подумать, а потом сделать... Здесь будешь сидеть, пока не разберемся. Если не виноват, живи, если твой снайпер – пеняй на себя...

В свою лейтенантскую бытность Панфилов был уверен в том, что в стране существует единый закон, подкрепленный системой социалистического правосудия. Виновен человек – получи по всей строгости закона. Иначе никак... Но сама жизнь заставила его думать иначе. Случай свел его с человеком, который открыл ему дверь в большой бизнес. Своя небольшая фирма, ограниченный, но стабильный доступ к нефтяной трубе.

Первое время он страдал от братвы и близких к криминалу конкурентов. В том мире щук и акул невозможно выжить мирному карасю. Поэтому Панфилов сам нарастил зубы, накачал мускулы службы безопасности, обзавелся крепкими связями в криминальном мире. Избавился от бандитской «крыши», усмирил конкурентов, расширил сферы влияния. В него стреляли, его пытались взорвать вместе с машиной, но он выжил, расправился со своими врагами, поднялся до потолковых высот. И все потому, что не надеялся на силу государственного закона. Потому что сам, по собственному усмотрению, вершил правосудие...

Со временем он отошел от нефтяного бизнеса, перевел свой капитал за границу, там сверхвыгодно вложил его в сферу компьютерного бизнеса и высокотехнологичные производства. Фактически он отошел от дел российских, это и позволяло ему держаться в тени, не привлекая внимания к своим миллиардам. Но связи в криминальном мире остались, он знал, с кем договориться, кому заплатить, чтобы безнаказанно стереть с лица земли такую фигурку, как Роберт. И если тот виновен, то ответит по всей строгости – по тем законам-понятиям, которых сам же и придерживался. В каждой жестокости есть своя справедливость.

Глава двадцать первая

В небе ни облачка, а духота неимоверная. Такое ощущение, что вот-вот гроза грянет и ливень обрушится с небес. Солнце светит ярко, а вокруг серость и мрак. Тюремные ворота, обшарпанные грязные стены, обнесенные поверху мотками колючей проволоки, вышки, решетки...

– Потерпи, Агата, еще чуть-чуть осталось.

Мама и сама нервничала. И было из-за чего. Сегодня чуть не убили ее любимого мужчину. И не только ее... Агата сама была влюблена в Марка Илларионовича. Сначала заставляла себя его полюбить. Чтобы переключить на себя его внимание. Заставила. И влюбилась... Дура...

Сегодня из тюрьмы выпускали отца. Из-за случая с Панфиловым мама припозднилась, думала, что не успеет. Но, как оказалось, они приехали раньше, чем нужно. Вот и парились в машине в ожидании, когда злачное тюремное чрево изрыгнет из себя отца. Вот уж кто намучился... Агата любила отца и готова была ждать его дни и ночи напролет...

– Да, хотела у тебя спросить, – как бы невзначай сказала мама. – Как у тебя с Кириллом?

– А что у меня должно быть с ним? – вскинулась Агата.

– Ну, вы же вместе купались... Вчера...

– А сегодня я его видеть не хочу, как ты могла заметить.

– Почему? – Голос у мамы дрогнул, и это не осталось незамеченным.