Гнев ангелов

Он вскочил на ноги и голос его задрожал от ярости:

– Иметь дело с вами, леди? Вы испоганили всю мою жизнь! В этом городе есть мертвое тело, и ваш мальчик сгорит за это! Я лично постараюсь, чтобы его посадили на стул!

– Я пришла, чтобы отказаться от этого дела. Вы можете обвинить его в непредумышленном убийстве. Ведь Уилсон хочет жить. Вы можете…

– Ни за что! Он виновен в убийстве! Коротко и ясно!

Она попыталась сдержать свой гнев. – Я думаю, что это будут решать присяжные.

Он криво улыбнулся.

– Вы не представляете, как мне приятно видеть такого специалиста, как вы, в моем кабинете, объясняющего мне законы.

– Не можем ли мы забыть наши личные отношения? Я…

– Нет, пока я жив! Передайте от меня привет вашему дружку Моретти!

Спустя час Дженифер пила кофе с Кеном Бейли.

– Я не знаю, что мне делать, – призналась она. – Я считала, что стоит мне отказаться от этого дела, как шансы Уилсона возрастут. Но ди Сильва не хочет ничего слышать! Он охотится не за ним, а за мной!

Бейли задумчиво взглянул на нее.

– Может, он хочет вывести тебя из себя? Хочет, чтобы ты испугалась?

– Но я действительно боюсь, – она сделала глоток. – Это плохое дело… Если бы ты видел Уилсона! Стоит присяжным только взглянуть на него, и они тотчас признают его виновным.

– Когда начинается процесс?

– Через четыре недели.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Только если убить ди Сильва…

– Ты думаешь, что есть какой-нибудь шанс на оправдание Уилсона?

– Я пессимист. Я веду свое первое дело против виднейшего прокурора Роберта ди Сильва. У этого прокурора против меня объявлена вендетта. А мой клиент, уже осужденный за убийство, совершил новое убийство на глазах у сотни свидетелей.

– Ужас! А какова оптимистическая точка зрения?

– Я могу сегодня вечером попасть под грузовик…

***

До дня суда остались три недели.

Дженифер устроила перевод Уилсона в тюрьму на Рикер-Айленде. Он был помещен в дом заключения для мужчин, самую большую и самую старую тюрьму на острове. Девяносто шесть процентов обитателей тюрьмы ожидали суда за тяжкие преступления – убийства, отравления, изнасилования, вооруженные ограбления.

На остров не допускались частные автомашины, и к зданию проходной, построенной из серого кирпича, она подъехала в зеленом автобусе. Двое охранников сторожили ворота, за которые не допускались неофициальные посетители. Предъявив свое удостоверение, Дженифер прошла к центральному зданию, где на встречу с ней привели Уилсона. Встреча состоялась в специальной комнате, где восемь отсеков были отведены для встреч адвокатов со своими клиентами. Идя по коридору к этой комнате, она подумала: ее можно было бы назвать комнатой отправки в ад…

Невыносимая какофония звуков стояла вокруг. Тюрьма была из кирпича, камня, стали и кафеля. Стальные ворота постоянно хлопали. В каждом блоке постоянно находились более сотни человек, и все одновременно говорили и стонали, здесь же работали два включенных на разные каналы телевизора. Три сотни охранников находились в здании, и их рявканье перекрывало все звуки. Охранник сказал Дженифер:

– Тюремное общество – самое вежливое общество в мире. Если заключенный случайно заденет другого, то он сразу же просит прощения. Заключенные многое держат в себе, и любой пустяк…

Дженифер села напротив Уилсона.

Жизнь этого человека в моих руках, если он умрет, это будет моя вина, думала она.

Она посмотрела в его глаза и увидела в них отчаяние.

– Я сделаю все, что смогу, – пообещала она.

***

За три дня до процесса она узнала, что судьей будет досточтимый Лоуренс Уолдман, который председательствовал на суде по обвинению Майкла Моретти и тоже добивался ее дисквалификации.

Глава 7

Было четыре часа одного из последних дней сентября 1970 года, дня, когда должен был состояться процесс Уилсона. Дженифер проснулась в столь ранний час, чувствуя себя разбитой и больной. Она плохо спала, всю ночь ей снились сны о предстоящем процессе. В одном из кошмаров ди Сильва, посадив ее на свидетельскую скамью, стал расспрашивать ее о Майкле Моретти. Каждый раз, когда она пыталась ответить на вопрос, присяжные прерывали ее криками: Ложь! Ложь! Ложь!

Каждый сон отличался от другого, но все они были схожи. В последнем из них Абрахам Уилсон был привязан к электрическому стулу, а когда она наклонялась к нему со словами утешения, он плевал ей в лицо.