Слабости сильной женщины

Она вовсе не собиралась спать, она понимала, что невозможно спать, да еще вот так, в одежде, когда он чудом нашел ее в февральской венецианской ночи, – это было бы слишком несправедливо по отношению к нему. Но, едва почувствовав виском тепло его дыхания, его руки на своих плечах, – она тут же поняла, что проваливается в сон, что ничего не может поделать с тем ощущением покоя, которое исходит от Мити…

– Митенька, я сейчас проснусь… – пробормотала она, засыпая и слыша, как с приглушенным стуком падают на пол ее туфли. – Я подремлю пять минут и проснусь…

Глава 13

Когда Лера проснулась, комната была залита неярким жемчужно-серым светом. Первые несколько секунд она ничего не могла понять. Где она находится, утро сейчас или вечер?

Потом она почувствовала, что лежит не на подушке, и, подняв голову, увидела рядом Митино лицо с закрытыми глазами и едва заметными тенями под темными ресницами. Он спал, его дыхание было почти не слышно, и его руки были сомкнуты на ее плече.

Несколько мгновений Лера всматривалась в его лицо – знакомое, как ей казалось, до последней черточки – и понимала, что не узнает его. Не ресницы эти не узнает, не стрелки темных волос на лбу, и не легкие морщинки у сомкнутых губ, и не изгиб скул – выразительный и тонкий. Она не узнавала выражение его лица, и это так поразило ее, что она не могла отвести от него глаз.

Ей никогда не приходилось видеть, чтобы человек просто спал, а лицо его при этом было так освещено изнутри, словно что-то серьезное и значительное совершается с ним даже во сне.

Она прикоснулась пальцем к Митиной щеке, осторожно провела по губам. Его лицо показалось ей печальным, но она не могла понять, в чем скрыта печаль – в губах, ресницах, морщинках? И прежде чем она могла бы догадаться, он открыл глаза.

– Митя, – сказала Лера, быстро отведя руку от его губ, – неужели я так и проспала всю ночь – ведь уже утро? И даже не пошевелилась?

Лера увидела, что Митя, как и она, спал одетый – прямо в темно-синем пуловере и в брюках. Его туфли лежали рядом с кроватью – подошвами вверх, с неразвязанными шнурками.

– Но ты же устал так спать! Ты ведь тоже не пошевелился…

Он разомкнул руки, приподнялся на локте и вгляделся в Лерино лицо, как будто хотел рассмотреть в нем что-то, чего не было прежде.

– Я не устал, – ответил он. – Ты же… Как скрипка на моем плече.

– Что-что? – переспросила Лера. – Что значит – как скрипка? Это стихи, что ли?

– Ничего. По-моему, ты отдохнула, правда?

– Конечно! – воскликнула она, садясь на кровати и сбрасывая одеяло, которым были укрыты ее ноги. – Я и представить не могла, что можно так отдохнуть – в одежде, и даже не приняв душ.

Лера тут же осеклась. Она понимала, что ее сон был так безмятежен, потому что она спала на Митином плече. И, чтобы переменить тему, она сказала:

– Но как же здесь холодно, я только сейчас почувствовала!

– Да ведь зимой по всей Венеции так, – ответил Митя. – Разве ты не знала?

– Нет, – покачала головой Лера. – Я только летом здесь была.

Он ждал внизу, пока она спустится в вестибюль. Только теперь, при свете дня, Лера разглядела, что отель, в котором они так неожиданно оказались ночью, – из самых изысканных маленьких отелей, овеянных особым очарованием венецианской старины. Тусклое поблескивание старинной бронзы, винный бархат кресел, запах дорогих духов, – все это свидетельствовало именно об изысканности и отеля, и людей, которые в нем жили.

Они оставили сумки у портье, чтобы не таскать их с собой по городу, и вышли на узкую улочку.

– Куда мы пойдем? – спросила Лера.

– Куда хочешь.

– Знаешь, я, кажется, никуда не хочу, – вдруг ответила она.

Лера только сейчас почувствовала, что это так. Все ее поездки последних лет были деловыми поездками, и сейчас она вдруг поняла, что больше не хочет ничего осматривать – ни церкви, ни галереи – ничего! Это было так странно… Здесь, в чудесном этом городе, было все, к чему она так рвалась. В Палаццо Дукале был «Рай» Тинторетто, о котором она столько читала, о котором когда-то хотела написать и перед которым стояла не меньше часа, когда увидела впервые. И сияющая белым мрамором церковь Марии делла Салуте, и мост Риальто, и бесчисленные ангелы в маленьких двориках… Здесь было все, что никогда не может надоесть, – все смотрелось в эту вечную воду.

Но сейчас Лера не чувствовала нетерпеливой, счастливой тяги к загадочной венецианской красоте – и не понимала, почему. Она едва не заплакала, когда поняла, что ей никуда не хочется идти в Венеции…