Слабости сильной женщины

В нем было столько страсти, сколько Лера не встречала в своей жизни никогда, но его страсть не обрушивалась на нее, а подхватывала и защищала.

– Митя… – прошептала Лера, когда поцелуй на мгновение прервался, потому что оба они едва не задохнулись. – Митенька, где же ты был?..

– Дмитрий Сергеич! – крикнул кто-то из освещенного подъезда. – А я вас ищу! Машину-то я подогнал, поедем, что ли?

Лера оставила свою машину в Газетном переулке: у Консерватории яблоку негде было упасть перед концертом. Но она совершенно забыла о ней, да и все равно не смогла бы, наверное, сесть сейчас за руль.

Они вдвоем сели в подъехавшую машину. Мелькнули за окном ночные улицы – и Лера поднялась вслед за Митей по лестнице, и он снова обнял ее в темноте пустой квартиры – прямо в прихожей, не успев снять пальто и не в силах тратить на это время…

Ноги у них подкашивались, голоса прерывались, когда они пытались что-то сказать – и они снова замолкали, целовались, прижимаясь друг к другу, желая сейчас только одного – слиться совсем, и не понимая, как же это не произошло до сих пор.

– Господи… – сказал вдруг Митя, садясь на пол прямо у двери и прислоняясь головой к плащу, висящему на вешалке. – Ведь я уже – все, подумал, что этого не будет никогда…

Лера тут же поняла, о чем он говорит.

– Почему же? – прошептала она. – Как же ты мог так подумать, Митенька, любимый мой?

– Не знаю… Только я сейчас с ума сойду.

Лера присела рядом с ним, взяла его руку и поднесла к губам. В прихожей было темно, но она ясно видела очертания его руки в темноте – пальцы с большими, словно набрякшими, суставами; широкую, огромную какую-то, ладонь… Она поцеловала его в середину ладони и почувствовала, как весь он вздрогнул и рука его затрепетала под ее поцелуем.

– Молчи, молчи, Митя, – прошептала она. – Молчи, единственный мой, ничего не говори…

Она осторожно перевернула его руку, и губы ее заскользили по ней, перетекая по выступам и впадинам – январь, февраль, март… Время остановилось, превратившись только в эти месяцы на тыльной стороне Митиной ладони.

Лера не помнила, сколько сидели они вот так, у вешалки в прихожей, и сколько раз целовала она Митины пальцы.

– Иди ко мне, – вдруг произнес он, отнимая руку, и голос его прозвучал глухо, прерывисто. – Иди ко мне, сил моих больше нет, я же тебя люблю, никому я тебя больше не отдам…

Он встал, поднимая ее вслед за собою; пальто упало наконец с ее плеч на пол. Лера не помнила, как они оказались в спальне, она чувствовала только, что Митя раздевает ее, не переставая целовать, и вся она отдавалась движениям его рук, не в силах пошевелиться.

Она видела, что он сдерживает себя – иначе он просто не смог бы раздеться сам, не выдержал бы этих долгих мгновений. Но когда он оказался рядом с нею на кровати – он больше не сдерживался, и Лера не могла сдержать стон, едва он прикоснулся к ней, провел ладонью по ее телу от шеи до ног – такая волна пробежала по ней от одного его прикосновения.

Ей казалось, все происходит с нею впервые – да это и было впервые, потому что никогда и ни с кем не чувствовала она того, что чувствовала сейчас.

Токи жизни, исходившие из Митиных рук, сотрясали ее тело, бросали ее к нему – хотя они и так уже были вместе, и так уже она ощущала его в себе, и большее слиянье было невозможно – и все им было мало…

– Ты полежи так, Митенька… – попросила Лера, когда оба они чуть-чуть пришли в себя после первого порыва. – Давай так полежим, а потом сразу опять, а? Бессовестная я женщина?

Она услышала, как он тихо рассмеялся в полутьме.

– Давай, – сказал он, переворачиваясь на спину, прижимая ее к своему животу и гладя ее плечи над собою. – Да я с тобой всю ночь готов – полежим, а потом опять… Любимая ты моя бессовестная женщина, если бы ты знала, как я тебя люблю – у меня в глазах темно…

Лера обняла его за шею и целовала его губы, тут же раскрывающиеся ей навстречу, целовала впадинку между его ключицами… Волосы на его груди щекотали ей нос, она смеялась и дула на них, а Митя гладил пальцами ее спину.

Они отдыхали совсем недолго – им незачем было отдыхать друг от друга, – и даже во время этого недолгого отдыха Лера не переставала чувствовать, как весь он трепещет у нее внутри.

– А вот уже и потом… – хрипло прошептал он. – А вот и опять!..

И она почувствовала, как вздрогнули под нею его бедра, как весь он устремился к ней – в ней, и как все у нее внутри снова задрожало, сжимающим трепетом отвечая его движениям.