Тонкий расчет

«Но мне не нужна эта власть, – убеждал себя Оливер. – Нет. Я женюсь на чудесной женщине. Мы сумеем сделать друг друга счастливыми. Очень счастливыми».

В парижском аэропорту Ле-Бурже его уже ожидал лимузин.

– Куда прикажете, мистер Рассел? – спросил водитель.

«Кстати, я заказал тебе номер в „Ритце“… Джан живет в „Ритце“. Наверное, лучше было бы остановиться в другом отеле, «Плаза-Атене» или «Мерисе». Или…»

Водитель выжидающе поглядывал на него.

– «Ритц», – велел Оливер. Он до сих пор не удосужился извиниться перед Джан. Будет лучше объясниться с ней раз и навсегда.

Он позвонил ей из вестибюля.

– Привет, Джан, это Оливер. Я в Париже.

– Знаю. Отец предупредил.

– Я внизу. И хотел бы зайти поговорить. Если ты…

– Поднимайся.

Он постучал в дверь и вошел, мучительно подбирая нужные слова. Но Джан, не давая Оливеру раскрыть рта, бросилась ему на шею и поцеловала.

– Как я рада, что ты согласился прилететь!

Оливер окончательно растерялся. Так или иначе, придется сказать правду о Лесли, но как лучше сделать это, не обидев Джан?

«Я не хотел, чтобы это случилось… Не думал ранить тебя… Я полюбил другую… но всегда…»

– Я должен кое-что сказать тебе, – запинаясь, начал он. – Дело в том…

И, глядя на Джан, такую красивую, уверенную в себе, со вкусом одетую, он снова вспомнил напутственные слова ее отца:

«Когда-то я обещал сделать тебя президентом Соединенных Штатов и сдержал бы слово. Подумай об огромной власти, которую ты получил бы, став главой самой могущественной страны мира. О таком стоит мечтать, верно?»

– В чем, дорогой?

И слова сами слетели с языка, словно помимо его воли, словно кто-то другой говорил вместо Оливера.

– Я так наказан, Джан! Каким же идиотом я был! Я люблю тебя. Пожалуйста, будь моей женой!

– Оливер!

– Ты выйдешь за меня?

– Да, любимый! – не колеблясь выпалила Джан. – Конечно, да!

Он подхватил ее на руки, понес в спальню, и через минуту они, голые, сплелись в объятиях на широкой кровати.

– Ты не представляешь, как я тосковала по тебе, дорогой!

– Я сходил с ума…

Джан прижалась к нему еще крепче и простонала:

– О Боже, я не вынесу этого… умираю… как чудесно…

– Потому что мы предназначены друг для друга.

Оливер внезапно сел.

– Давай сообщим обо всем твоему отцу.

– Сейчас? – изумленно пробормотала Джан.

– Именно.

«А мне придется объясняться с Лесли».

Джан едва дождалась, пока ее соединят с отцом.

– Оливер и я решили пожениться.

– Девочка моя, я на седьмом небе от счастья! Кстати, мэр Парижа – мой давний друг. Он ждет твоего звонка. И немедленно поженит вас. Я постараюсь обо всем договориться…

– Но…

– Передай трубку Оливеру.

– Секунду, папочка. Оливер, папа хочет поговорить с тобой.

– Да, Тодд?

– Ну что же, мальчик мой, ты молодец! И поступил как надо! Я очень рад.

– Спасибо, я тоже.

– Я думаю, вам лучше пожениться в Париже. А когда вернетесь домой, устроим грандиозное венчание в Калвери-Чейпл.

Оливер мучительно нахмурился:

– Калвери-Чейпл? Вряд ли… по-моему, лучше не стоит, Тодд. Мы с Лесли собирались… Почему бы не…

– Ты опозорил мою дочь на весь город, Оливер, – холодно бросил сенатор. – И надеюсь, постараешься загладить все обиды, что причинил ей. Я прав?

Последовало долгое молчание.

– Да, Тодд. Разумеется.

Гражданская церемония заняла всего несколько минут. Выйдя из мэрии, Джан робко сказала:

– Отец хочет, чтобы мы обвенчались в Калвери-Чейпл.

Рассел поколебался, представив, как, должно быть, страдает Лесли. Стоит ли ранить ее еще больнее? Но он зашел слишком далеко, чтобы отступать.

– Хорошо, дорогая.

Но несмотря ни на что, он так и не смог забыть о Лесли. Она ничем не заслужила такого унижения. Несколько раз Оливер пытался позвонить ей, но каждый раз клал трубку. Что он может объяснить? Как оправдаться? И не находил ответа. Наконец Рассел все-таки набрался мужества, но оказалось, что пресса уже несколько дней безжалостно терзает девушку, и от этого он почувствовал себя еще большим подлецом.

После возвращения новобрачных в Лексингтон избирательная кампания Оливера вновь набрала силу. Питер Тейгер пустил в ход все возможные приемы и уловки, и Оливер стал почти ежедневно выступать по радио и телевидению. Репортеры из кожи вон лезли, восхваляя нового перспективного кандидата, газетчики почитали за честь взять у него интервью. Он произносил речи перед толпой собравшихся в Кентукки-Киндом-Трил-парке и на заводе «Тойота» в Джорджтауне. Пожимал руки будущим избирателям на площади в Ланкастере. И это было только началом.